Анна Годберзен Блеск

Пролог

Пятьдесят лет назад каждая американская девушка мечтала стать европейской принцессой. Это желание проскальзывало в нарядах и жестах, поскольку все девушки старались одеваться как европейские леди и подражать манерам, принятым в парижских салонах. Но теперь уже люди из Старого Света тянутся в Америку, чтобы посмотреть, как ведем себя и одеваемся мы. Они стоят на палубах пароходов и держатся затянутыми в перчатки руками за перила, в первый раз глядя на Манхэттен, остров высотных зданий и мрачных тайн, до краёв наполненный миллионами как процветающих, так и забытых жизней. И путешественники неизбежно с удивлением вспоминают об этой узкой полоске земли, когда начинают изучать Новый Свет, поскольку здесь их ждёт много увлекательных приключений.

Конечно, из гавани выходит столько же кораблей, сколько в неё входит. Даже те, чьи имена во всей своей сомнительной славе регулярно мелькают в колонках сплетен, и за кем неутомимым взором следит алчная публика, иногда должны уезжать. Сколько высокопоставленных людей доверились «Компании Кунарда», чей двенадцатичасовой пароход уже уверенно отошел от материка, следуя из Нью-Йорка во Францию? Толпа на деревянной палубе уменьшалась, как и город, который на глазах съеживался за бортом корабля. Опершиеся на перила джентльмены и леди больше не различали машущих им платочков, хотя и знали, что великолепно вышитые образцы по-прежнему колышутся в знойном летнем воздухе. Относились ли эти дамы и господа к родному городу с любовью, ностальгией или отвращением? Доставляло ли им радость смотреть, как город проплывает мимо, квартал за кварталом, или они уже скучали по привычным гостиным и темным клубам, по зеленеющему в самом центре города парку и обрамляющим его кварталам особняков?

Там, на палубе, эти богатые ньюйоркцы, глядя на родной город, могли думать: «Если я пойду по этой улице, то приду в «Рыбный ресторан Мами», а если по той, то дойду до Шунмейкеров или до особняка Бака, или до любого из домов Асторов». Вспоминая о примечательных домах города, они могли бы решить, что Нью-Йорк всегда был миром, который держит детей крепко прижатыми к груди или же отсылает их прочь бродить по миру, как изгнанников. От чего же могут пытаться сбежать эти путешественники под безоблачным июльским небом? От каких удушающих браков, в корне неверных в глазах общества шагов и непростительных ошибок, от каких презрения и неловкости?

В любой паре сияющих глаз, в последний раз окидывающих взглядом родной остров, виднелась определенная тоска по тому, что осталось позади. Но печаль отъезда с каждой проходящей секундой затмевалась всё возрастающим предвкушением того, что ждёт впереди. Особенно ждала грядущего девушка, которая, скажем, только недавно пришла к пониманию, на что способны любящие сердца, и куда могут привести любовь и здоровое любопытство; или парень, который только что впервые пережил захватывающе упоительный окончательный разрыв уз и стал хозяином своей судьбы. В конечном итоге всего за несколько сезонов можно выучить, как и с какой скоростью всё меняется, осознать, что шикарные и гротескные жизни, проживаемые обитателями ныне респектабельных особняков, скоро будут казаться чудными и старомодными. Нью-Йорк всегда будет стоять на месте, но с каждым днём начнет приобретать все более незнакомые черты, и даже если его обитатели останутся прежними, эти перемены невозможно будет остановить.

И, в конце концов, это неважно, потому что путешествие уже началось, а расстояние до берега быстро увеличилось так, что его стало невозможно переплыть. И теперь пути назад нет.

Глава 1 

Так как младшая мисс Холланд, Диана, к закрытию сезона уехала, в обществе стало невообразимо скучно, и приходится довольствоваться менее красивыми девушками. Многие помнят шоколадные глаза и блестящие кудри юной леди и на приёмах тоскуют по углам в ожидании её возвращения.

Из колонки светских новостей «Нью-Йорк Империал», пятница, 6 июля 1900 года

По утрам ей нравилось прогуливаться по дамбе. Она гуляла в одиночестве и обычно встречала лишь одного или двух джентльменов, постукивающих тростями по камню, поскольку местные предпочитали выходить на променад позже, после сиесты. В последнее время погода испортилась, и случалось, что океан преграждал девушке путь. В первый раз она испугалась, но в ту влажную пятницу в начале июля уже расценивала это явление как своего рода крещение. Сила моря, как она написала в блокноте прошлой ночью перед сном, беспокоила её и успокаивала, заставляя чувствовать себя возрожденной.

Перейдя Пасео-дель-Прадо, она свернула в сторону старого города с его тенистыми сводами и крытыми черепицей зелеными патио, выходящими прямо на извилистые улочки. Людей там было больше; они маячили в арочных дверных проемах и сидели за столами на площадях. Головку путешественницы венчала широкополая соломенная шляпа, а короткие каштановые кудри были заколоты на затылке, чтобы скрыть необычную длину волос. Не то чтобы это имело значение — она была иностранкой, и все её особенности затмевались этим единственным отличием. Здесь её никто не узнавал, и ни для кого из встреченных на улице жителей Гаваны не имело значения, что она Диана Холланд.

Так её звали, и в других краях это имя играло определенную роль. Например, с младых ногтей её приучали к тому, что за стенами родного дома нельзя обнажать кожу рук и гулять по улицам без сопровождения. И хотя Диана обычно игнорировала эти предписания, до приезда на Кубу она никогда не знала, каково это — полностью избавиться от правил родного города. В светлом свободном платье на улицах зарубежной столицы она одновременно была заметной и в каком-то смысле невидимой. Она была безымянной, и это состояние, как и море, дарило ей обновление и очищение.

Теперь океан оказался за её спиной, как и синевато-серые тучи, которые нависли над гаванью и постепенно заполняли синее небо. По контрасту зелень пальм казалась кричащей. Воздух был душным и предвещал дождь, погода портилась, но Диану такой пейзаж даже устраивал. Темные тона и марево, казалось, выражали то, что накопилось у неё на душе. Рано или поздно начнется ливень. Сначала на землю упадут первые крупные капли, затем дождь польется стеной, и его струи промочат полосатые навесы и наводнят канавы. Диана приехала в Гавану не так давно (всего несколько недель назад, хотя ей уже казалось, что она находится здесь довольно долго), но быстро изучила местные погодные условия. Этот оттенок страдания был ей хорошо