осеребряет крыши.
Зачем искать вовне? — обманет внешний плен, Пустынник леностный, неверный лен, Верлен, Бродяга искренний и прячущийся в травах,
И вдруг понять, что нет в дыхании ничьем Столь простодушного созвучья губ неправых С загробным и вовек непознанным ручьем.
Магических страниц седые письмена, Они в безумии оваций не воскресли, Знакомых крыльев дрожь, пленявшая (не здесь ли!), В чулан весь этот хлам — нам старина скучна.
Из подлинных глубин ликующего гула Лавина поднялась и паперть захлестнула, Где, ненавидимый, в огне фанфар возник
Не Рихард Вагнер, нет! титан земных преданий, Священнодействуя над кипой древних книг, Как над чернилами пророческих рыданий.
На пути возникнет торном Пастырь с чуткою лозой И прозрачною слезой Хлынет ключ в краю просторном
Не таков ли твой девиз Одинокий мой Пювис Водовед средневековый
Жить грядущим привести Время к нимфе родниковой И от савана спасти
Так над волной полиловелой Под скрип расшатанных снастей Ныряла вместе с каравеллой Пророчица благих вестей,
Неумолкающая птица, Но курс был выверен и тверд, Алмазам тщетным не светиться Сквозь ночь, отчаянье и норд,
А песнь плыла в безбрежном гаме К лукавому Васко де Гаме.
Тлеет медленно сигара Мудрость мастера усвой Сквозь искусный слой нагара Не проникнет огневой
Поцелуй так отзвук клавиш У твоих витает губ Лучше, если ты оставишь Точный смысл он слишком груб
Разрушительно бездушный Для поэзии воздушной
Наследник рыцарских кирас И груды древнего металла, Теплее бы уже не стало, Вернись ты в комнату сейчас.
Грозит грядущими смертями Старинный страх, сверкнув когтями Под полукруглою плитой
Отступничества дорогого, Горит консоли столб витой И нет нигде огня другого.
На бледном потолке, в углу, Я, сильф, живу под желтым кругом, Но мать моя с полночным другом В любовном не прильнут пылу
К одной химере: нет напитка В туманной чаше от избытка Неистощенных вдовьих слез,
И сумрачному поцелую Не опрокинуть в темень злую Наивно возвещенных роз.
Здесь два сомнения в одно Игра сплетает роковая, Но ветхий саван развевая, Рассвет врывается в окно,
Где в усыпленной позолоте Порозовевшей полой плоти Тоскует лютня в полумгле,
И легкой музыкой видений На миг является в стекле Дитя несбывшихся рождений.
Плывут задумчивым тряпьем Обрывки флагов под балконом, Твой локон в сумраке оконном Ласкаю, если мы вдвоем.
Нет, сладость не вернуть былую Обманутому поцелую, Пока под скрученным венцом
В алмазных угасаньях бреда Не захрипит перед концом Задушенная им Победа!
Босой ногой скользну по льду Безгрешной завлечен игрою Я замков розовых не строю Насмешек над победой жду
Но блеском радостей огромных Бегут рубины ступиц громных Прожженный воздух невесом
Там царства разбросав по черни Багровым тонет колесом Мой экипаж одновечерний
Ты рассказала бы (согрей Тебя, о пена, бронза славы) Как вздыбил шторм тысячеглавый Обломки обнаженных рей
Или утратой бесполезной Над жадной помутневшей бездной Расплылись волосы когда
Насытясь жертвою смиренной Сомкнулась темная вода Над утонувшею сиреной
Пускай коса зимы терзает дол пустынный, Под стоны плакальщиц рыдать не стану я, Когда бездушная усталая жнея Лишит меня моей несбыточной равнины.
Плодов я на земле желанных не найду, И все же чудится в заснеженном саду Мне плоти аромат, волнующий и тонкий.
Плененный василиск не выйдет из угла, И выжженную грудь античной амазонки Рисует наших чувств печальная зола.
Зачем искать вовне? — обманет внешний плен, Пустынник леностный, неверный лен, Верлен, Бродяга искренний и прячущийся в травах,
И вдруг понять, что нет в дыхании ничьем Столь простодушного созвучья губ неправых С загробным и вовек непознанным ручьем.
Посвящение
Тяжелым бархатом спадает тишина, Густыми складками лежит на пыльном кресле, Боюсь, что главная колонна рухнет, если Не будет памятью иной подкреплена.Магических страниц седые письмена, Они в безумии оваций не воскресли, Знакомых крыльев дрожь, пленявшая (не здесь ли!), В чулан весь этот хлам — нам старина скучна.
Из подлинных глубин ликующего гула Лавина поднялась и паперть захлестнула, Где, ненавидимый, в огне фанфар возник
Не Рихард Вагнер, нет! титан земных преданий, Священнодействуя над кипой древних книг, Как над чернилами пророческих рыданий.
Посвящение
Чуть заря на склоне горном Оркестровою грозой Прогремит над бирюзой Вслед за звучным этим горномНа пути возникнет торном Пастырь с чуткою лозой И прозрачною слезой Хлынет ключ в краю просторном
Не таков ли твой девиз Одинокий мой Пювис Водовед средневековый
Жить грядущим привести Время к нимфе родниковой И от савана спасти
«За горизонт безвестных Индий…»
За горизонт безвестных Индий Уплыть с мечтой о чудесах И мыс Столетий в фордевинде Пройти на полных парусах!Так над волной полиловелой Под скрип расшатанных снастей Ныряла вместе с каравеллой Пророчица благих вестей,
Неумолкающая птица, Но курс был выверен и тверд, Алмазам тщетным не светиться Сквозь ночь, отчаянье и норд,
А песнь плыла в безбрежном гаме К лукавому Васко де Гаме.
«Унося в пространство душу…»
Унося в пространство душу Вьется струйкой пряный дым Кольца сизые разрушу Новым облаком седымТлеет медленно сигара Мудрость мастера усвой Сквозь искусный слой нагара Не проникнет огневой
Поцелуй так отзвук клавиш У твоих витает губ Лучше, если ты оставишь Точный смысл он слишком груб
Разрушительно бездушный Для поэзии воздушной
«Вечерний гордый блеск погас…»
I
Вечерний гордый блеск погас, Порывом угли разметало, Бессмертный дух, вздохнув устало, Не спас тебя на этот раз.Наследник рыцарских кирас И груды древнего металла, Теплее бы уже не стало, Вернись ты в комнату сейчас.
Грозит грядущими смертями Старинный страх, сверкнув когтями Под полукруглою плитой
Отступничества дорогого, Горит консоли столб витой И нет нигде огня другого.
II
По эфемерному стеклу, До ободка, по хрупким дугам Я соскользнул, цветным недугом Не озарив нагую мглу.На бледном потолке, в углу, Я, сильф, живу под желтым кругом, Но мать моя с полночным другом В любовном не прильнут пылу
К одной химере: нет напитка В туманной чаше от избытка Неистощенных вдовьих слез,
И сумрачному поцелую Не опрокинуть в темень злую Наивно возвещенных роз.
III
Сквозь кружевное полотно Проникла бледность восковая, Кощунственно приоткрывая Кровать, которой нет давно.Здесь два сомнения в одно Игра сплетает роковая, Но ветхий саван развевая, Рассвет врывается в окно,
Где в усыпленной позолоте Порозовевшей полой плоти Тоскует лютня в полумгле,
И легкой музыкой видений На миг является в стекле Дитя несбывшихся рождений.
«Шелка, чей аромат мы пьем…»
Шелка, чей аромат мы пьем, Любуясь выцветшим драконом, Не предпочту шелкам исконным, Парящим в зеркале твоем.Плывут задумчивым тряпьем Обрывки флагов под балконом, Твой локон в сумраке оконном Ласкаю, если мы вдвоем.
Нет, сладость не вернуть былую Обманутому поцелую, Пока под скрученным венцом
В алмазных угасаньях бреда Не захрипит перед концом Задушенная им Победа!
«В твою я повесть не войду…»
В твою я повесть не войду Под стать влюбленному герою Калитку робко приоткрою Коснусь травы в твоем садуБосой ногой скользну по льду Безгрешной завлечен игрою Я замков розовых не строю Насмешек над победой жду
Но блеском радостей огромных Бегут рубины ступиц громных Прожженный воздух невесом
Там царства разбросав по черни Багровым тонет колесом Мой экипаж одновечерний
«Тяжелых облаков серей…»
Тяжелых облаков серей Слои базальта или лавы Безмолвья рабские расплавы Над усыпальницей морейТы рассказала бы (согрей Тебя, о пена, бронза славы) Как вздыбил шторм тысячеглавый Обломки обнаженных рей
Или утратой бесполезной Над жадной помутневшей бездной Расплылись волосы когда
Насытясь жертвою смиренной Сомкнулась темная вода Над утонувшею сиреной
«На имени Пафос я отложил старинный…»
На имени Пафос я отложил старинный Тяжелый фолиант, и снова мысль моя Плывет над пеною в забвенные края, Где в гиацинтах спят священные руины.Пускай коса зимы терзает дол пустынный, Под стоны плакальщиц рыдать не стану я, Когда бездушная усталая жнея Лишит меня моей несбыточной равнины.
Плодов я на земле желанных не найду, И все же чудится в заснеженном саду Мне плоти аромат, волнующий и тонкий.
Плененный василиск не выйдет из угла, И выжженную грудь античной амазонки Рисует наших чувств печальная зола.