дым разбросаны широко,
И лавы бурный ток окрестность обкатил.
Он – гений естества! И след опустошенья,
Который он простер, жизнь ярче осветит.
Смирись – ты не постиг природы назначенья!
Так в человечестве бич – гений зашумит —
Толпа его клянет средь дикого смятенья,
А он, свирепствуя, – земле благотворит.
4. Гроза
В тяжелом воздухе соткалась мгла густая;
Взмахнул крылами ветр; зубчатой бороздой
Просеклась молния; завыла хлябь морская;
Лес ощетинился; расселся дуб седой.
Как хохот сатаны, несется, замирая,
Громов глухой раскат; – и снова над землей
Небесный пляшет огнь, по ребрам туч мелькая,
И грозно вдруг сверкнет изломанной чертой.
Смутилась чернь земли и мчится под затворы…
Бегите! этот блеск лишь для очей орла…
Творенья робкие, спешите в ваши норы!
Кто ж там – на гребне скал? Стопа его смела;
Открыта грудь его; стремятся к небу взоры,
И молния – венец вокруг его чела!
5. Цветок
Откуда милый гость? Не с неба ль брошен он?
Златистою каймой он пышно обведен;
На нем лазурь небес, на нем зари порфира.
Нет, это сын земли – сей гость земного пира,
Луг – родина ему; из праха он рожден.
Так, видно, чудный перл был в землю посажен,
Чтоб произвесть его на украшенье мира?
О нет, чтоб вознестись увенчанной главой,
Из черного зерна он должен был родиться
И корень вить в грязи, во мраке, под землей.
Так семя горести во грудь певцу ложится,
И в сердце водрузив тяжелый корень свой,
Цветущей песнею из уст его стремится.
6. «Красавица, как райское виденье…»
Красавица, как райское виденье,
Являлось мне в сияньи голубом;
По сердцу разливалось упоенье,
И целый мир казался мне венком.
Небесного зефира дуновенье
Я узнавал в дыхании святом,
И весь я был – молитвенное пенье
И исчезал в парении немом.
Прекрасная, я вдохновен тобою;
Но не моей губительной рукою
Развяжется заветный пояс твой.
Мне сладостны томления и слёзы.
Другим отдай обманчивые розы:
мне дан цветок нетленный, вековой.
7. «Когда вдали от суеты всемирной…»
Когда вдали от суеты всемирной
Прекрасная грустит, уединясь, —
Слеза трепещет на лазури глаз,
Как перл на незабудочке сапфирной.
Веселием и роскошию пирной
Её улыбка блещет в сладкий час, —
Так два листочка розовых, струясь,
Расходятся под ласкою зефирной.
Порой и дождь и светят небеса;
И на лице прелестной сердцегубки
Встречаются улыбка и слеза.
Как тягостны приличию уступки!
Лобзаньем осушил бы ей глаза,
Лобзаньем запечатал эти губки!
8. «Бегун морей дорогою безбрежной…»
Бегун морей дорогою безбрежной
Стремился в даль могуществом ветрил,
И подо мною с кормою быстробежной
Кипучий вал шумливо говорил.
Волнуемый тоскою безнадежной,
Я от пловцов чело моё укрыл,
Поникнул им над влагою мятежной
И жаркую слезу в неё сронил.
Снедаема изменой беспощадно,
Моя душа к виновнице рвалась,
По ней слеза последняя слилась —
И, схваченная раковиной жадной,
Быть может, перл она произвела
Для милого изменницы чела!
