делать.
— Нет.
— Почему нет?
— Приходи в лабораторию, — сказал он. — Сейчас.
Он повесил трубку. Клер посмотрела на телефон суженными, мутными глазами, потом развернулась и пошла обратно в свою комнату.
Одеваться в тишине, в темноте, было немного сложно, но она справилась, и осторожно прокралась по коридору, вниз по лестнице, прыгая на одной ноге, когда она обувала свои туфли в гостиной. Она включила свет и посмотрела на себя в зеркало. Она выглядела ну, примерно так, как будто ее вытащили из постели не достаточно выспавшейся. С раной на голове. С поцарапанной кожей. В помятой одежде.
— Я убью его, если всё это зря, — сказала она своему отражению, и схватила рюкзак, который лежал в углу.
Она бросила она через плечо и подошла к пустой стене, где должен был появиться портал.
Несколько мгновений концентрации, и появился черный проем, стабилизировался, и она прошла сквозь него в лабораторию Мирнина. Лаборатория выглядела еще более потрепанной.
Осколки стекла блестели на полу. Столы были перевернуты. В воздухе слабой дымкой витала пыль.
Потом в ее усталый, заторможенный мозг пришла мысль, с настоящим потрясением, что она не должна была быть в состоянии сделать это. Пройти через портал.
Машина контролировала портал и машина превратилась в металлический хлам в подвале.
Почему же это сработало?
Мирнин был в глубине лаборатории, стоя перед чем-то, что она не могла разглядеть.
Он не повернулся.
— Клер — сказал он. — Спасибо что пришла.
— Амелия знает, что вы делаете это?
— Она поручила мне отдохнуть, — сказал он.
— Так что — нет, на самом деле, она не знает. Но, в конечном итоге, я не думаю, что она будет злиться на меня.
— Вы так не думаете? Вы сошли с ума?
Он не ответил прямо.
— Я работал всю ночь, — сказал он.
— Некоторые части были еще пригодны к употреблению, но я был в состоянии лишь сколачивать самые основные элементы.
— Элементы чего?
Мирнин, наконец, пошевелился, и Клер прошла еще несколько шагов по направлению к нему, прежде чем замереть, у нее перехватило дыхание, сердце екнуло, затем забилось очень, очень быстро.
Потому что это был мозг.
В банке.
В банке со светло зеленой жидкостью, которая пузырилась.
Там были трубки, медные трубки, циркулирующие жидкость, и там были провода и тикающий часовой механизм, но всё же это был мозг.
В банке.
— Что ты сделал, — голос Клер казался каким-то чужим, совершенно не похожим на её собственный. Она даже не поняла, что сказала это вслух, пока Мирнин не посмотрел на нее.
— Что должен был сделать, — сказал он.
— Это не сработает любым другим способом. Это слишком опасно. Я не могу рисковать, чтобы что-то подобное произошло еще раз, как и ты, Клер.
В следующий раз, нам может так не повезти.
— Вы убили кого-то, — сказала она.
Ее горло было так сжато, что ей показалось, будто она может подавиться словами.
— О мой Бог, вы убили кого-то и… положи их мозги в…
— Главное то, что барьеры восстановлены, — сказал Мирнин. — И мы в безопасности Я сделал то, что считал нужным. Но ты не должна ему рассказывать.
— Кому рассказывать? — Клер не могла решить, была ли она в ярости или в ужасе.
Вероятно, и то, и другое.
Мирнин не ответил.
Голос пришел из ее динамика ее телефона, слегка приглушенный карманом — жуткий, бестелесный голос, который, тем не менее, был ей знаком.
Последнее, что она слышала, как он говорил ей «Прощай».
— Он имеет в виду Шейна, — сказал Фрэнк Коллинз.
Мозг в банке.
— Не говори Шейну, Клер. Это будет нашим общим секретом.