- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (52) »
равви Амахе и поведать ему свою историю, но вскоре эта мысль покинула ее. К тому же она не забыла о словах соседки, будто бы Симон Петр и его спутники остановились у раввина. Мария поправила на лбу платок и ускорила шаг.
Она успела и прибрать в доме, и расставить повсюду вазы с садовыми цветами. У нее даже осталось время, чтобы расчесать свои длинные волосы и уложить косу на затылке. Мария гордилась этой золотой короной. Глядя в зеркало, она заметила, что под широко распахнутыми глазами пролегли темные тени, и встревожилась.
К приходу Леонидаса дом благоухал ароматами цветов, в воздухе витали запахи пряностей и жареной баранины. Он глубоко вдохнул, громко рассмеялся от удовольствия, привычно взял Марию за руки и сказал: – Каждый вечер в пути я вспоминаю, как ты красива. Но у меня небогатая фантазия, и ты всегда превосходишь моя ожидания. – Глупости. Я старею. – Ты не можешь состариться. – Любовь застилает твой взор, – ответила Мария и улыбнулась. В следующий миг взгляд мужа упал на темные круги у нее под глазами. – Мария, с тобой что-то произошло? – Вечером, – кивнула она, – сегодня вечером нам предстоит долгий разговор. А сейчас вымойся и поешь. Ливия придет. Он застонал. Когда Леонидас умылся, взгляд женщины остановился на том, чего она совсем не хотела бы замечать муж постарел, его гибкое тело постепенно теряло упругость, в темных волосах сквозили седые пряди. Они поели нежного мяса, запивая тягучим красным вином. – Ты еще успеешь немного вздремнуть перед ее приходом. Он благодарно кивнул и исчез в спальне. В следующий миг оттуда уже доносился храп.
Мария стояла за разделочным столом, когда пришла Ливия. Золовка привычно поинтересовалась: почему Мария не купит рабыню? Слова чуть было не слетели с языка Марии, но она промолчала. Ливии не понять. «Служите друг другу»… Избегая ответа, Мария предложила родственнице вина. – Спасибо, лучше налей твоего травяного настоя. Не хочу, чтобы меня развезло. Они уселись в саду, каждая со своим кубком. «Она не стареет, – думала Ливия. – Так же свежа, как в день своего появления здесь. Так же светла. Ее ясные синие глаза, сияющие светом разума, – подарок богов. Однако она редко пользуется этими дарами, у нее есть и внутренняя сила». Вообще-то, Мария была не то чтобы красива: длинный нос и узкие губы на худом лице, которые каждый миг так и кричали о ее беспомощности и ранимости, но при этом – такой сильный, пронзительный взгляд. Над садом стаей пролетели аисты на своих черных крыльях – их путь лежал на далекий север, к холодным морям германцев. – Такие вольные, – Ливия проводила птиц взглядом. Она пытливо посмотрела на Марию. – Ты выглядишь устало. – Бессонница. – Одиноко, наверное? – Да, – с облегчением согласилась Мария, которой не пришлось лгать. А Ливия думала: «Она с готовностью отвечает на все вопросы и при этом как-то ухитряется спрятать правду за своими безыскусными словами. И не лжет – слишком умна. Все-таки она скрывает что-то серьезное». Над крышей прошумела стая фламинго, и край неба окрасился в розовый цвет. Настала очередь Марии что-то сказать: – Это птицы с реки. Ливия продолжала размышлять о своей невестке. Может быть, эти тайны дают ей силу? Может быть, все были бы сильнее, будь у них хотя бы часть внутреннего мира, куда никому нет доступа? Женщина вздохнула – сама-то она была словно открытая книга. Теперь ей казалось, что завеса тьмы вокруг Марии плотнее обычного. Ливия давно знала, что у невестки плохая память. Леонидас рассказывал что-то об отце, распятом мятежнике, матери и братьях, жертвах жестокой расправы. «Иудеи. Упрямцы, – думала Ливия, – которые дерзко заявляют, что Бог един и что Он принадлежит им. Фанатики». Но Мария не похожа на иудейку – светлые волосы, белая кожа. И эти глаза, словно весенняя горечавка с горного склона. Мария пару раз посещала синагогу, и если она религиозна то весьма умеренно. – В городе появился пророк, иудей. Он склоняет народ к новой вере, – сообщила Ливия. – Слышала о нем? Мария избежала необходимости отвечать, так как на пороге появился Леонидас. И он, и Ливия обратили внимание, как побледнела женщина, а затем пошатнулась, поднимаясь. – Простите меня. Голова разболелась. – Что ты, милая, ступай. Отдохни. Леонидас проводил жену до кровати. Он выглядел озабоченно. – Кто? – шепнул он. – Симон Петр. – Вечером поговорим. Но вечером разговора не получилось. Леонидас с Ливией решили пойти на площадь послушать нового пророка. – Мне нужно увидеть его. – Постарайся не попадаться на глаза ему или его спутникам. – А ты разве не пойдешь? – Нет… Еще раз я не выдержу. – Ты была там? – Да. Вчера. Ливия отправилась домой переодеться. Как и Мария, она выбрала черные одежды и покрыла голову широким платком. Когда она вернулась, оказалось, что Мария все еще плохо себя чувствует. – Впрочем, ее и не интересует этот чудак-пророк, – прибавил Леонидас, и у Ливии мелькнула мысль, что брат не так умен, как Мария. Лжет без необходимости.
Леонидас вернулся домой за полночь. Мария спала, а сам он не мог успокоиться. Все невероятное, что ему довелось услышать, вертелось у него в голове. Фантастические образы сплетались в неправдоподобную легенду. На рассвете он вошел в спальню: – Нам надо поговорить. Ей было не так тяжело, как прошлым вечером, но биение сердца отдавалось в груди так гулко, словно там пустота. В глазах Леонидаса отражались возмущение и гнев. – Симон Петр превратился в искусного лжеца! – воскликнул он. – Ученики состряпали целую легенду из мистического бреда разных религий. – О чем? – Я расскажу тебе. Иисус, оказывается, был произведен на свет непорочной девой, которая в свою очередь была послана Богом. Он рассмеялся. – Иудейский бог, очевидно, как и греческий Зевс, свихнулся на почве земных дев. Сам Иисус родился в Вифлеемской конюшне. Видишь ли, в каком-то древнем пророчестве говорилось, что именно там должен появиться на свет Мессия. А еще, оказывается, Он – прямой потомок царя Давида, умершего многие века назад. Леонидас задумчиво помолчал, прежде чем снова заговорить: – Некоторые из этих бредней позаимствованы из иудейских Писаний, прочие – суеверия других учений. Цель этого мифа – убедить людей, что Иисус был Богом, милосердно решившим родиться среди людей. Мария, как ни странно, вовсе не была удивлена. Муж поглядел на нее и с вызовом спросил: – Он когда-нибудь называл себя Мессией? – Нет, нет. Он говорил, что Он – Сын
К приходу Леонидаса дом благоухал ароматами цветов, в воздухе витали запахи пряностей и жареной баранины. Он глубоко вдохнул, громко рассмеялся от удовольствия, привычно взял Марию за руки и сказал: – Каждый вечер в пути я вспоминаю, как ты красива. Но у меня небогатая фантазия, и ты всегда превосходишь моя ожидания. – Глупости. Я старею. – Ты не можешь состариться. – Любовь застилает твой взор, – ответила Мария и улыбнулась. В следующий миг взгляд мужа упал на темные круги у нее под глазами. – Мария, с тобой что-то произошло? – Вечером, – кивнула она, – сегодня вечером нам предстоит долгий разговор. А сейчас вымойся и поешь. Ливия придет. Он застонал. Когда Леонидас умылся, взгляд женщины остановился на том, чего она совсем не хотела бы замечать муж постарел, его гибкое тело постепенно теряло упругость, в темных волосах сквозили седые пряди. Они поели нежного мяса, запивая тягучим красным вином. – Ты еще успеешь немного вздремнуть перед ее приходом. Он благодарно кивнул и исчез в спальне. В следующий миг оттуда уже доносился храп.
Мария стояла за разделочным столом, когда пришла Ливия. Золовка привычно поинтересовалась: почему Мария не купит рабыню? Слова чуть было не слетели с языка Марии, но она промолчала. Ливии не понять. «Служите друг другу»… Избегая ответа, Мария предложила родственнице вина. – Спасибо, лучше налей твоего травяного настоя. Не хочу, чтобы меня развезло. Они уселись в саду, каждая со своим кубком. «Она не стареет, – думала Ливия. – Так же свежа, как в день своего появления здесь. Так же светла. Ее ясные синие глаза, сияющие светом разума, – подарок богов. Однако она редко пользуется этими дарами, у нее есть и внутренняя сила». Вообще-то, Мария была не то чтобы красива: длинный нос и узкие губы на худом лице, которые каждый миг так и кричали о ее беспомощности и ранимости, но при этом – такой сильный, пронзительный взгляд. Над садом стаей пролетели аисты на своих черных крыльях – их путь лежал на далекий север, к холодным морям германцев. – Такие вольные, – Ливия проводила птиц взглядом. Она пытливо посмотрела на Марию. – Ты выглядишь устало. – Бессонница. – Одиноко, наверное? – Да, – с облегчением согласилась Мария, которой не пришлось лгать. А Ливия думала: «Она с готовностью отвечает на все вопросы и при этом как-то ухитряется спрятать правду за своими безыскусными словами. И не лжет – слишком умна. Все-таки она скрывает что-то серьезное». Над крышей прошумела стая фламинго, и край неба окрасился в розовый цвет. Настала очередь Марии что-то сказать: – Это птицы с реки. Ливия продолжала размышлять о своей невестке. Может быть, эти тайны дают ей силу? Может быть, все были бы сильнее, будь у них хотя бы часть внутреннего мира, куда никому нет доступа? Женщина вздохнула – сама-то она была словно открытая книга. Теперь ей казалось, что завеса тьмы вокруг Марии плотнее обычного. Ливия давно знала, что у невестки плохая память. Леонидас рассказывал что-то об отце, распятом мятежнике, матери и братьях, жертвах жестокой расправы. «Иудеи. Упрямцы, – думала Ливия, – которые дерзко заявляют, что Бог един и что Он принадлежит им. Фанатики». Но Мария не похожа на иудейку – светлые волосы, белая кожа. И эти глаза, словно весенняя горечавка с горного склона. Мария пару раз посещала синагогу, и если она религиозна то весьма умеренно. – В городе появился пророк, иудей. Он склоняет народ к новой вере, – сообщила Ливия. – Слышала о нем? Мария избежала необходимости отвечать, так как на пороге появился Леонидас. И он, и Ливия обратили внимание, как побледнела женщина, а затем пошатнулась, поднимаясь. – Простите меня. Голова разболелась. – Что ты, милая, ступай. Отдохни. Леонидас проводил жену до кровати. Он выглядел озабоченно. – Кто? – шепнул он. – Симон Петр. – Вечером поговорим. Но вечером разговора не получилось. Леонидас с Ливией решили пойти на площадь послушать нового пророка. – Мне нужно увидеть его. – Постарайся не попадаться на глаза ему или его спутникам. – А ты разве не пойдешь? – Нет… Еще раз я не выдержу. – Ты была там? – Да. Вчера. Ливия отправилась домой переодеться. Как и Мария, она выбрала черные одежды и покрыла голову широким платком. Когда она вернулась, оказалось, что Мария все еще плохо себя чувствует. – Впрочем, ее и не интересует этот чудак-пророк, – прибавил Леонидас, и у Ливии мелькнула мысль, что брат не так умен, как Мария. Лжет без необходимости.
Леонидас вернулся домой за полночь. Мария спала, а сам он не мог успокоиться. Все невероятное, что ему довелось услышать, вертелось у него в голове. Фантастические образы сплетались в неправдоподобную легенду. На рассвете он вошел в спальню: – Нам надо поговорить. Ей было не так тяжело, как прошлым вечером, но биение сердца отдавалось в груди так гулко, словно там пустота. В глазах Леонидаса отражались возмущение и гнев. – Симон Петр превратился в искусного лжеца! – воскликнул он. – Ученики состряпали целую легенду из мистического бреда разных религий. – О чем? – Я расскажу тебе. Иисус, оказывается, был произведен на свет непорочной девой, которая в свою очередь была послана Богом. Он рассмеялся. – Иудейский бог, очевидно, как и греческий Зевс, свихнулся на почве земных дев. Сам Иисус родился в Вифлеемской конюшне. Видишь ли, в каком-то древнем пророчестве говорилось, что именно там должен появиться на свет Мессия. А еще, оказывается, Он – прямой потомок царя Давида, умершего многие века назад. Леонидас задумчиво помолчал, прежде чем снова заговорить: – Некоторые из этих бредней позаимствованы из иудейских Писаний, прочие – суеверия других учений. Цель этого мифа – убедить людей, что Иисус был Богом, милосердно решившим родиться среди людей. Мария, как ни странно, вовсе не была удивлена. Муж поглядел на нее и с вызовом спросил: – Он когда-нибудь называл себя Мессией? – Нет, нет. Он говорил, что Он – Сын
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (52) »