мертвецов: зажмурившись, они стали их поедать.

И тогда Бантумех, первый среди старейшин маведах, созвал совет. Старейшины других кланов маведах сползлись к костру Бантумеха, чтобы обсудить, как быть. Но снова вкусив мяса мертвых, они лишились голоса и не смогли совещаться.

У другого костра лежал низший жрец Ааквы по имени Ухе. Не был он ни высок, ни красив, ни силен, но в глазах его стояла вода, ушедшая из колодцев: смиренный жрец проливал слезы. Той ночью ребенок Ухе, Леуно, умирал от голода. До последнего вздоха ребенок не сводил слепнущих глаз с родителя, его растрескавшиеся губы до самого, конца шептали имя Ухе. Потом Ухе выпустил мертвую руку своего дитя и позволил костровым унести тельце Леуно к костру старейшин.

Глядя в собственный костерок, Ухе обращался шепотом к Богу Дневного Света: "Вот, значит, как ты держишь свое обещание достатка в награду за соблюдение твоих Законов о мире, Ааква? Это и есть милость и благодать Отца Всех?"

Ответом ему была тишина. Потом раздался крик. Ухе поднял голову и увидел ребенка, грызущего кусок шкуры от шатра; родитель ребенка, гордый некогда охотник, смотрел на него с завистью. У одного из костров восемь маведах ждали, пока испустит дух другой ребенок, чтобы разрубить его отощавшее тельце и поделить между собой. По лицу одного из охотников Ухе догадался, что тот бормочет проклятие, насылающее скорую погибель. Проклятие предназначалось ребенку. Бормочущий был родителем ребенка. В его глазах нельзя было прочесть ничего, кроме животного голода.

В сердце Ухе был страх, но его потеснила ярость. Поднявшись с похолодевшего за ночь песка, Ухе предстал перед старейшинами племени и сказал:

- Бантумех, великий и почитаемый правитель старейшин маведах, этой ночью ты вкусил плоть моего дитя, Леуно.

Бантумех, некогда высокий, сильный и властный, закрыл лицо руками.

- Твой стыд - наш стыд, бедный Ухе.

Убрав руки, он открыл лицо, покрытое морщинами возраста, боли, а еще бесчисленными шрамами, полученными в сражениях за главенство среди маведах.

- Ухе, - продолжил он, - все мы вкусили в этот страшный год ребенка, родителя, родича, друга. У нас нет другого выбора. Единственная надежда это не думать за едой, иначе маведах вымрут. Твое горе понятно, но напоминание излишне.

Ухе, получивший отповедь, не вышел из круга старейшин, а указал на восток, на горы Аккуйя.

- Там есть пища для маведах, Бантумех.

Бантумех вскочил с перекошенным от гнева лицом.

- Ты предлагаешь нарушить древнее табу, закон самого Ааквы? Если бы это было возможно, неужто я давно так не поступил бы?

Старейшина по имени Ииджиа, главный среди жрецов Ааквы, тоже вскочил.

- Перед старейшинами предстал зверь, а не жрец Ааквы! - Ииджиа был тощ и мал ростом, но голос его был зычен. - Закон гласит: маведах запрещено заходить на земли иррведах, а иррведах - входить в страну Мадах. Запрещено даже просить у иррведах еду. Даже желать этого - и то табу!

Большинство старейшин согласно закивали. Подчиняться этому закону было очень тяжело, но все понимали его мудрость. Если его нарушить, то на Синдие снова начнутся кровопролитные войны. Это предрек Ааква. Войны были так ужасны, что о них было невозможно даже помыслить.

В ответ Ухе воздел руки к небесам.

- Я, Ухе, вызываю и получаю новое видение от Ааквы! - Старейшины и маведах у других костров удивленно загудели, не веря словам Ухе. - Это старый закон, - не умолкал жрец, - действовавший в прежние времена, когда мир был другим. Ааква говорит мне, что времена изменились. Ааква говорит нам всем, что мир уже не тот. Пришло время для другого закона.

Ииджиа молчал, ибо возражать против утверждения о видении было опасно. Если утверждение молодого Ухе ложно, он сам пострадает. Но Ииджиа заплатит ту же высокую цену, если выступит против видения, которое окажется истинным законом. Он видел, что вокруг старейшин собралось множество членов племени. Верен закон или ложен, но если он сулит еду, то у него обязательно найдутся сторонники в густеющей толпе вооруженных охотников.

Ииджиа вернулся на свое место среди старейшин и предложил:

- Расскажи нам свое видение, Ухе.

Как того требовал обычай, Ухе сбросил свою одежду из шкур и предстал перед слушателями нагой, дабы продемонстрировать истинность своих слов.

- Сейчас ко мне обращается Ааква, - начал жрец. - Он говорит о цветущих горах на востоке, где приходят на водопой к прохладным потокам жирные даргаты и суды, где ветви деревьев отягощены сладкими плодами, где на полях зреют дыни-кадда и белое зерно.

Каждый вечер огненные персты Ааквы указывают туда, за горы Аккуйя. Они указывают на сытых дируведах и куведах, на луга, где дичь сама прыгает на кончики охотничьих копий, где весело смеются здоровые дети.

А по утрам Ааква указывает перстом на западные склоны гор, на наши земли, пораженные голодом. Он, Бог Дневного Света, говорит мне: "Ухе, я подаю знак: маведах должны уйти отсюда. Старейшины маведах должны прийти к своим кланам и рассказать о новом Законе Войны, продиктованном Ааквой. Пусть все соберутся у подножия гор Аккуйя, там, где скалы обрываются в воды Желтого моря. Оттуда Бог Дневного Света поведет маведах через горы и владения иррведах, в страну Дирудах. Маведах нанесут поражение дируведах и оттеснят всех из Великого Разрыва и с южных отрогов Аккуйя, кто не пожелает подчиниться, в северные горы.

Ухе замолчал, по-прежнему стоя с раскинутыми руками. Через некоторое время он продолжил тихо и убедительно:

- Племена из-за гор попробуют объединиться против нас, но наша атака будет слишком стремительна для них. Вдохновляемые водительством Ааквы, мы преодолеем горы и вырвемся на равнину, разметав их всех. Нас ждут славные победы. Маведах будут властвовать над всеми!

Ухе опустил руки, нагнулся, собрал одежду. Прикрыв наготу, он воззрился на Ииджиа.

- Вот что говорит мне Бог Дневного Света.

Бантумех внимательно смотрел на Ухе.

- Воевать? Мы должны поверить, что Бог Дневного Света насылает на нас древнее проклятие? Чем мы его прогневили?

- Ты мудр и добросердечен, Бантумех. Но для того чтобы спасти маведах сейчас, твоя доброта чрезмерна. Не важно, что мы совершили. Если следовать старому закону, то маведах придет конец. Новый Закон Войны, ниспосланный Ааквой, дарует жизнь маведах и их детям.

Ухе оглядел лица охотников, собравшихся вокруг костра старейшин и продолжил:

- Я вижу многое, что хуже войны. Гордые некогда охотники задыхаются в пыли, маведах употребляют в пищу самые грязные отбросы и то, что священно и не должно поедаться. Все это - свидетельства скорого конца маведах. - Ухе обернулся к предводителю маведах. - Нет, Бантумех, есть вещи похуже войны.

Ииджиа вскочил