дурацкие прощания возле вагона.
В очереди за билетом, как и предполагала Алина, ей пришлось провести почти час. Плацкартный вагон, боковая полка — она не задумывалась об удобствах и поэтому совершенно не огорчилась, что других билетов не было. Поезд уже стоял на первом пути, пассажиры один за другим затаскивали в вагон огромные сумки. Проводница, симпатичная молодая девушка, мельком взглянула на билет. Спросила привычно: — До Москвы? — и, не дожидаясь ответа, уже отвернулась к другому пассажиру. Алина прошла в вагон. До отправления поезда оставалось десять минут, все ее попутчики уже сидели на местах. Обладателем билета на верхнюю боковую полку и ее ближайшим соседом оказался внушительных размеров мужчина с румяными щеками. Улыбнувшись и обнажив удивительной белизны крупные зубы, он тут же осведомился: — В Москву? — В Москву, — кивнула Алина, безуспешно попытавшись найти в себе силы ответить на его улыбку. — Разгонять тоску, значит. Меня Алексеем зовут. А тебя? — Алина. — Красивое имя, — снова улыбнулся тот. — Ну что, как будем время коротать? Все-таки двенадцать часов… Общий отрезок жизни, так сказать. Надо его чем-нибудь заполнить. Он подмигнул, нырнул рукой под стол и извлек оттуда большой полиэтиленовый пакет. Пояснил с сияющим видом: — Водочка, огурчики… Алина вздохнула: — Спасибо, я не пью. — Я, что ли, пью? — обиделся Алексей. — Так, для поднятия настроения, для сближения… По сто грамм, не больше, а? Алина молчала, отведя взгляд в сторону. — Ишь ты, какая несговорчивая, — продолжал тот свое наступление. — Так, может, тебе чего полегче? Пивка? Для рывка… Он снова широко улыбнулся. — Спасибо, не хочется… Она поднялась. Захотелось вдруг выйти из душного вагона, вдохнуть глоток свежего воздуха. — Эй, ты куда? Сейчас поедем уже… — крикнул ей вслед Алексей, видимо, всерьез озабоченный тем, что Алина отстанет от поезда. Она не ответила. Спустилась со ступенек, вдохнула полной грудью. — Девушка, пять минут до отправления осталось, — напомнила ей проводница. — Я знаю. Я подышу немного и вернусь в вагон. Она прошла несколько шагов вдоль поезда и остановилась, засмотревшись на стайку воробьев. Те пытались выхватить один у другого кусок белой булки, брошенный на дорогу стоящим неподалеку мальчишкой лет семи-восьми. Унести большой кусок в клюве было невозможно, но воробьи настойчиво пытались опровергнуть эту простую истину. Наверное, они просто не знали, что существует на свете такое слово — «невозможно»… Алина не поверила своим глазам, когда увидела, как один воробей вдруг подхватил клювом оставшийся кусок, поднял над землей и понес, суетливо размахивая крыльями. Пролетел не больше метра, выронил булку, и тут же снова накинулась на нее оголтелая стая, теперь уже собственными глазами убедившаяся в том, что нет на свете ничего невозможного… Она все еще наблюдала за воробьями, когда вдруг услышала, как сзади ее окликнули. — Алина! Повернулась — и увидела Влада, торопливо протискивающегося к ней сквозь толпу провожающих.
— Ты?! Она не верила своим глазам. Он стоял напротив, ветер трепал его волосы, закрывая и почти сразу же обнажая высокий лоб, как будто неопытный парикмахер никак не мог решить, какая прическа больше подойдет клиенту. — Что случилось, Алина? Я ничего не понимаю… — Как ты здесь оказался? — Я пришел к тебе. Тебя нет, и я подумал… Я подумал, что-то случилось. Что-то серьезное случилось, потому что ты сказала вчера, что будешь ждать… Всегда будешь ждать меня. И вдруг — тебя нет. «Три минуты. Четыре — это максимум. И все. Только четыре минуты — выдержать», — мысленно заклинала она себя, не в силах оторвать взгляд от его лица. От глаз, которые стали такими родными, от губ, вкус которых она вдруг вспомнила так отчетливо… — И я позвонил. Твоей подруге… Помнишь, ты набирала ее номер с моего мобильного? Я позвонил по этому номеру, и она сказала, что ты утренним поездом уезжаешь в Москву. Навсегда. И больше ничего не сказала… — Девушка, отправляемся! — крикнула проводница, махнув Алине рукой. — Две минуты… — Иду, — прошептала одними губами Алина и не сдвинулась с места. Влад подошел вплотную, взял ее руки в свои. — Скажи мне… Скажи: почему? — Ты ведь и сам все знаешь. Я думала — сумею, а оказалось — нет. Не могу я так… — Как? Да объясни же наконец, в чем дело! — почти прокричал он, сдвинув брови. Она высвободила руки, преодолев его сопротивление. — Если бы мы встретились раньше. Если бы ты был свободен… Она сделала шаг в сторону вагона, еще один. С трудом отвела взгляд от его лица. Второй, третий шаг… — Если бы я был свободен? О чем ты, Алина? Разве я не свободен? Она обернулась. До вагона оставалось не больше четырех шагов. Она успеет сделать их, даже когда поезд тронется. Успеет… Только посмотрит еще раз в его глаза, чтобы запомнить. Чтобы сохранить… — Ты женат, Влад. А это значит — не свободен… — Я женат? Да с чего ты это взяла?! Что-то оборвалось внутри. Как будто толстый слой льда вдруг треснул, сверкнув на солнце и выпустив на волю стремительные потоки так долго сдерживаемой в неволе воды. Мир вдруг показался нереальным. Поезд, проводница, снова напоминающая о том, что ей уже пора, давно пора садиться в вагон. Лица людей, стайка воробьев, все еще продолжающая вдалеке свою схватку. Все теперь казалось лишь бездарными декорациями, заслоняющими от нее мир. Мир такой, какой он есть… Она не поверила. Улыбнулась грустно: — Я знаю, Влад. — Что ты знаешь? — Он снова подошел, схватил ее за руку, теперь уже намного крепче, даже больно стало, и повторил: — Что ты знаешь? — Лариса, твоя жена… — пробормотала Алина, пытаясь выдернуть руку. Поезд дал гудок, проводница снова окликнула ее. — Лариса, моя жена? Какая еще Лариса?! — Иванцова, — машинально ответила Алина, внезапно вспомнив фамилию. — Иванцова? Иванцова Лариска — моя жена?! Бог миловал… Она не моя жена, она Костика жена… «Это поезд, — подумала Алина. — Просто шумит поезд, шум искажает слова…» — Что?! — С чего ты взяла, что Лариска — моя жена? Поезд набирал скорость. Алина снова попыталась высвободиться, но уже чувствовала — напрасно. Желание поверить в чудо было сильнее всего остального. Сильнее, чем земное притяжение… — Так ведь ты приходил, забирал ее фотографии… Он дернул ее за руку, прижал к себе. Поезд мчался мимо них, все быстрее отстукивая железными колесами привычный дорожный ритм. Алина зажмурилась, спрятав лицо на груди у Влада. Она еще ничего не
В очереди за билетом, как и предполагала Алина, ей пришлось провести почти час. Плацкартный вагон, боковая полка — она не задумывалась об удобствах и поэтому совершенно не огорчилась, что других билетов не было. Поезд уже стоял на первом пути, пассажиры один за другим затаскивали в вагон огромные сумки. Проводница, симпатичная молодая девушка, мельком взглянула на билет. Спросила привычно: — До Москвы? — и, не дожидаясь ответа, уже отвернулась к другому пассажиру. Алина прошла в вагон. До отправления поезда оставалось десять минут, все ее попутчики уже сидели на местах. Обладателем билета на верхнюю боковую полку и ее ближайшим соседом оказался внушительных размеров мужчина с румяными щеками. Улыбнувшись и обнажив удивительной белизны крупные зубы, он тут же осведомился: — В Москву? — В Москву, — кивнула Алина, безуспешно попытавшись найти в себе силы ответить на его улыбку. — Разгонять тоску, значит. Меня Алексеем зовут. А тебя? — Алина. — Красивое имя, — снова улыбнулся тот. — Ну что, как будем время коротать? Все-таки двенадцать часов… Общий отрезок жизни, так сказать. Надо его чем-нибудь заполнить. Он подмигнул, нырнул рукой под стол и извлек оттуда большой полиэтиленовый пакет. Пояснил с сияющим видом: — Водочка, огурчики… Алина вздохнула: — Спасибо, я не пью. — Я, что ли, пью? — обиделся Алексей. — Так, для поднятия настроения, для сближения… По сто грамм, не больше, а? Алина молчала, отведя взгляд в сторону. — Ишь ты, какая несговорчивая, — продолжал тот свое наступление. — Так, может, тебе чего полегче? Пивка? Для рывка… Он снова широко улыбнулся. — Спасибо, не хочется… Она поднялась. Захотелось вдруг выйти из душного вагона, вдохнуть глоток свежего воздуха. — Эй, ты куда? Сейчас поедем уже… — крикнул ей вслед Алексей, видимо, всерьез озабоченный тем, что Алина отстанет от поезда. Она не ответила. Спустилась со ступенек, вдохнула полной грудью. — Девушка, пять минут до отправления осталось, — напомнила ей проводница. — Я знаю. Я подышу немного и вернусь в вагон. Она прошла несколько шагов вдоль поезда и остановилась, засмотревшись на стайку воробьев. Те пытались выхватить один у другого кусок белой булки, брошенный на дорогу стоящим неподалеку мальчишкой лет семи-восьми. Унести большой кусок в клюве было невозможно, но воробьи настойчиво пытались опровергнуть эту простую истину. Наверное, они просто не знали, что существует на свете такое слово — «невозможно»… Алина не поверила своим глазам, когда увидела, как один воробей вдруг подхватил клювом оставшийся кусок, поднял над землей и понес, суетливо размахивая крыльями. Пролетел не больше метра, выронил булку, и тут же снова накинулась на нее оголтелая стая, теперь уже собственными глазами убедившаяся в том, что нет на свете ничего невозможного… Она все еще наблюдала за воробьями, когда вдруг услышала, как сзади ее окликнули. — Алина! Повернулась — и увидела Влада, торопливо протискивающегося к ней сквозь толпу провожающих.
— Ты?! Она не верила своим глазам. Он стоял напротив, ветер трепал его волосы, закрывая и почти сразу же обнажая высокий лоб, как будто неопытный парикмахер никак не мог решить, какая прическа больше подойдет клиенту. — Что случилось, Алина? Я ничего не понимаю… — Как ты здесь оказался? — Я пришел к тебе. Тебя нет, и я подумал… Я подумал, что-то случилось. Что-то серьезное случилось, потому что ты сказала вчера, что будешь ждать… Всегда будешь ждать меня. И вдруг — тебя нет. «Три минуты. Четыре — это максимум. И все. Только четыре минуты — выдержать», — мысленно заклинала она себя, не в силах оторвать взгляд от его лица. От глаз, которые стали такими родными, от губ, вкус которых она вдруг вспомнила так отчетливо… — И я позвонил. Твоей подруге… Помнишь, ты набирала ее номер с моего мобильного? Я позвонил по этому номеру, и она сказала, что ты утренним поездом уезжаешь в Москву. Навсегда. И больше ничего не сказала… — Девушка, отправляемся! — крикнула проводница, махнув Алине рукой. — Две минуты… — Иду, — прошептала одними губами Алина и не сдвинулась с места. Влад подошел вплотную, взял ее руки в свои. — Скажи мне… Скажи: почему? — Ты ведь и сам все знаешь. Я думала — сумею, а оказалось — нет. Не могу я так… — Как? Да объясни же наконец, в чем дело! — почти прокричал он, сдвинув брови. Она высвободила руки, преодолев его сопротивление. — Если бы мы встретились раньше. Если бы ты был свободен… Она сделала шаг в сторону вагона, еще один. С трудом отвела взгляд от его лица. Второй, третий шаг… — Если бы я был свободен? О чем ты, Алина? Разве я не свободен? Она обернулась. До вагона оставалось не больше четырех шагов. Она успеет сделать их, даже когда поезд тронется. Успеет… Только посмотрит еще раз в его глаза, чтобы запомнить. Чтобы сохранить… — Ты женат, Влад. А это значит — не свободен… — Я женат? Да с чего ты это взяла?! Что-то оборвалось внутри. Как будто толстый слой льда вдруг треснул, сверкнув на солнце и выпустив на волю стремительные потоки так долго сдерживаемой в неволе воды. Мир вдруг показался нереальным. Поезд, проводница, снова напоминающая о том, что ей уже пора, давно пора садиться в вагон. Лица людей, стайка воробьев, все еще продолжающая вдалеке свою схватку. Все теперь казалось лишь бездарными декорациями, заслоняющими от нее мир. Мир такой, какой он есть… Она не поверила. Улыбнулась грустно: — Я знаю, Влад. — Что ты знаешь? — Он снова подошел, схватил ее за руку, теперь уже намного крепче, даже больно стало, и повторил: — Что ты знаешь? — Лариса, твоя жена… — пробормотала Алина, пытаясь выдернуть руку. Поезд дал гудок, проводница снова окликнула ее. — Лариса, моя жена? Какая еще Лариса?! — Иванцова, — машинально ответила Алина, внезапно вспомнив фамилию. — Иванцова? Иванцова Лариска — моя жена?! Бог миловал… Она не моя жена, она Костика жена… «Это поезд, — подумала Алина. — Просто шумит поезд, шум искажает слова…» — Что?! — С чего ты взяла, что Лариска — моя жена? Поезд набирал скорость. Алина снова попыталась высвободиться, но уже чувствовала — напрасно. Желание поверить в чудо было сильнее всего остального. Сильнее, чем земное притяжение… — Так ведь ты приходил, забирал ее фотографии… Он дернул ее за руку, прижал к себе. Поезд мчался мимо них, все быстрее отстукивая железными колесами привычный дорожный ритм. Алина зажмурилась, спрятав лицо на груди у Влада. Она еще ничего не