могла понять, но одно знала наверняка — никуда она не уедет…
— Господи, глупость-то какая… Ничего не понимаю, при чем здесь Ларискины фотографии?
— Так ты ведь приходил. Ты приходил за ними! Ты потом по телефону с ней разговаривал! В машине, помнишь? — настойчиво твердила Алина, пытаясь сдержать слезы. Одна из них все же покатилась по ее щеке.
Теперь, когда шум поезда стих вдали, они разговаривали почти шепотом.
— Я приходил за ними, потому что меня Костик попросил. Он мой давний приятель, мы работаем вместе. В одной фирме… Лариска позвонила ему на работу и попросила забрать эти чертовы снимки. А он в Интернете сидел, а Интернет для него — приговор, понимаешь… Вот он и попросил меня съездить, забрать… Я поехал, забрал.
— А по телефону? — все еще продолжала сопротивляться Алина, заранее уже зная, что сейчас все окончательно встанет на свои места.
— А по телефону в машине я с ним разговаривал. С Костиком, Алина, а не с его женой… Она ему скандал устроила, когда вернулась, вот он и начал мне названивать, требовать, чтобы я срочно фотографии эти дурацкие привез…
— Дурацкие… — пробормотала Алина. — Не такие уж они и дурацкие были… А это правда, что она?..
— Что — она?
— Что она ребенка ждет?
Он внезапно отпустил ее, даже отошел на полшага. Посмотрел внимательно в глаза. Сдвинул брови и почти возмущенно проговорил:
— Ну а я-то здесь при чем, скажи?! Я-то разве имею к этому какое-то отношение?
Алина увидела смех в его глазах. Почувствовала, как этот смех отражается на ее лице. Заставляет растягивать губы, зажигает озорными искрами глаза, все еще полные слез.
— Господи, Влад… Какая же я дура…
Он снова прижал ее к себе. Они долго стояли молча, обнявшись так крепко, что трудно было дышать.
— Значит, ты свободен, — прошептала она, поднимая лицо.
— Нет. — Он покачал головой. — К сожалению, я не свободен.
Взгляд его был абсолютно серьезным и даже грустным. Выдержав паузу, он закончил фразу почти торжественно:
— Есть девушка, по отношению к которой мои намерения весьма серьезны. Я собирался переселиться к ней еще вчера. И если бы не этот проклятый отчет… Так что я не свободен. Но — счастлив. Безумно счастлив…
— И я, — прошептала, улыбнувшись, Алина. — Я тоже, кажется, счастлива наконец…