— Куда? — переспросил мужчина и, немного подумав, ответил: — В деревню…

— Лес там есть? Речка? — спросил Кир.

— Да, — неуверенно ответил мужчина. — По крайней мере, мельница была… Вряд ли ветряная.

— Мельница? — недоуменно спросил Кир.

Неожиданно захныкал, как капризный младенец мобильный телефон в специальном гнезде на панели. Мужчина бросил взгляд на синий дисплей, но к трубке не притронулся. Звуки стихли.

Надвинулась тень моста, «Понтиак» под него поднырнул и начал плавно поворачивать, — и вот уже ехал над дорогой по мосту. Вдалеке замаячила труба ТЭЦ, обрисовались силуэты города в дрожащем июльском мареве.

— А мы свои мобилы принципиально оставили дома, — заявил Кир. — Чтобы путешествовать в автономном режиме. Иногда полезно сбросить все параметры настройки, очистить СМОС-память. Короче обнулить установки.

Мужчина посмотрел на него.

— Разве это возможно?.. — проговорил он, снова глядя на дорогу.

— Почему невозможно?! — воскликнул Кир.

— Кир, речь не о железе, а о человеке! — не выдержала Маня.

— Амнезия! — откликнулся Кир и, повернувшись к девушке, торжествующе взглянул на нее. — Человек тоже обнуляется, подруга!

— Это заболевание, — возразила Маня, глядя в окно на бесконечные вереницы берез и огневеющие на взгорках заросли иван-чая.

— Не скажи, — ответил Кир. — Это… философия!

Маня хмыкнула.

— Да, а что, — продолжал Кир, — марксистко-ленинская. Твой Мао Цзэдун, например, как раз и развернул кампанию обнуления: культурную революцию. Или Пол Пот.

— Он такой же мой, как и твой, — отозвалась Маня.

— Нет, тебе он ближе, как и вся азиатская дичь: Умка, БГ, Алик Кувезин и Лао-Цзы.

— Кир, хватит прикалываться.

Кир засмеялся.

— Что, тебе уже не нравится эта компания?

Маня не отвечала, продолжая смотреть в окно. «Понтиак» еще некоторое время катил по асфальтированной дороге, потом свернул на грунтовку. Под застывшими сизо-белыми валунами облаков простирались поля с зеленеющими в оврагах рощицами, в воздухе носились, лавируя маленькими яхтами с косыми парусами ласточки или стрижи. На холмы уходил строй столбов с проводами. Иногда где-то вдалеке показывались гранаты водонапорных башен, крыши домов, сады.

— А мельница в деревне, — вспомнил Кир, — что, до сих пор еще стоит?

Водитель словно бы ожил, пришел в себя, — хотя как он мог быть в забытье, если вел большой тяжелый автомобиль по тряской пыльной дороге? Маня украдкой взглянула на него в зеркало.

— Мельница? — переспросил озадаченно мужчина.

— Ну да, — отозвался Кир. — Вы сами говорили.

Мужчина подумал и кивнул.

— Да, мельница… Определенно была.

— Я только в кино видел, — сказал Кир. — Деревня большая?

— Мм?.. Ну, обычная деревня Нечерноземья, — отозвался мужчина.

Кир весело взглянул на него.

— Нечерноземья?

— Да, — ответил мужчина. — А что?

Кир сказал, что звучит как-то странно, сказочно, почти Средиземье Толкиена. Мужчина объяснил, что в прежние времена так называлось полстраны — из-за состава почвы, в противоположность черноземным плодородным землям юга… а что, сейчас уже не так? Кир пожал плечами и заявил, что он не почвенник и не интересуется этим, его стихия — железо.

Выехав на холм, занятый огородами и домами, «Понтиак» затормозил, мужчина достал длинную книжечку топографической карты всей области. Маня воспользовалась моментом и, попросив немного подождать, вышла и, обойдя «Понтиак», поспешила на обочину, заросшую кустами. Возвращаясь, она увидела, что весь правый бок громоздко-шикарного автомобиля ободран. Она посмотрела на номер. Это был не местный номер. Ей уже приходилось путешествовать автостопом вместе с олдовыми стопщиками, и она научилась разбираться в кодах регионов. Да, бывалые автостопщики где только не колесили, за их плечами тысячи миль, в том числе и заграничных; Белочка ездила автостопом по Индии, познакомилась с бельгийцем, почерневшим под солнцем Индостана и забывшим свою северную родину, знающим хинди, как английский, он был ее провожатым на дорогах от океана до Гималаев и летней резиденции Далай Ламы в Дхармасале… Но зато никто еще из пипла не странствовал так, как Маня в этот раз: по «Ицзин». Девушка заняла свое место, и автомобиль тронулся, пересек асфальтированную дорогу и продолжил путь по ухабистому проселку. Вослед ему из-за плетня крайнего огорода лучилось сквозь пыль круглое лицо подсолнуха, — Маня успела его заметить и теперь думала о Гинсберге, о его индийском дневнике, который ей удалось прочесть недавно… Дневник просто песня, в нем драйв, отчаяние, только немного печально, что «спутницей» героя был Питер Орловски, неужели ему недоставало женщин? Ведь его любили, хотя он и был страшноват, как Сократ. Что же такого он находил в однополой связи, чего не было в обычных нормальных отношениях с женщиной? Или как раз то, что отношения с женщиной — норма, а ему это претило, как настоящему авангардисту? Но… неужели любовь — норма? Вот Белочка, влюбилась в красавца бельгийца, конченого торчка, хотя понимала, что ни к чему это не приведет: закончится отпуск, и гуд бай. Но теперь бредит: бельгиец, Индия… Вот это и есть любовь.

«…Ну уж Керуак точно вне подозрений! — решила Маня. — Хотя он и дружил с Гинсбергом. Но в нем сразу чувствуется стопроцентный чувак. Жаль, что „Сутру подсолнуха“ сочинил не он, а лишь подсказал ее Гинсбергу и сам угодил в гениальный стих».

Внезапно снова запиликал мобильник. Водитель не реагировал.

— Теща звонит? — спросил Кир.

Он вообще-то был мастером неожиданных наворотов. За что его и ценил тусняк.

Водитель покосился на Кира. Немного поколебавшись, он протянул руку к мобильнику и ответил: «Да?.. Все в порядке. Заглянул… Нет, ничего. Не заметил. С самим?.. Не встречался. Я?.. Еще в Глинске, не выехал. Нет. Попозже. Тут возникли… некоторые осложнения. Да. Хорошо. Конечно. Непременно». Он сунул мобильник в специальное гнездо на панели, мельком глянув в зеркало, перехватил взгляд рыжей девушки и проговорил, что действительно, эта вездесущая техника иногда… начинает надоедать.

— А без техники человек ничто, — отчеканил Кир.

Узкие губы мужчины растянулись в улыбке.

— Но вы же оставили мобильные телефоны?

Кир не растерялся и ответил, что передвигаются-то они все равно на авто, а не на своих двоих. И вообще, если понимать технику в исконном греческом смысле, то человек нигде и ни при каких обстоятельствах не обходится без нее.

— Сломать рогульки для костра и заострить их, а сверху положить поперечную палку и повесить на нее котелок, — это уже техника, — сказал он и продолжал,