прибирались перед отъездом. Один раз, например, в Ки-Уэсте^[5] Дин оставил банку соли около кровати и принципиально настоял на том, чтобы вернуться и забрать ее, хотя младший возражал, что такую обычную вещь легко купить в любом магазине. И все шло замечательно, пока служащий не поинтересовался, зачем держать в номере здоровенную банку соли. Дин сделал большие глаза (как всякий раз, когда что-то шло вразрез с планом) и под насмешливым взглядом брата мялся добрых полчаса, прежде чем выдал что-то на тему непереносимости лактозы. (- Чувак, — сказал Сэм, когда они возвращались к машине со спасенной банкой в обнимку. — Ты же понимаешь, что соль не имеет вообще ничего общего с непереносимостью лактозы? — Спасибо, умник, — процедил Дин сквозь сжатые зубы.)

В общем, они снова собирались в дорогу, так, собственно, и не разобравшись с предыдущим делом.

— По крайней мере, нам удалось увидеть красивейший городской центр.

— Да уж, действительно милое местечко, — пробурчал Сэм.

Дин открыл багажник:

— Эй, мы ездим туда, где есть работа.

— Или где ее нет. Это действительно было самоубийство, Дин. Самое заурядное самоубийство.

Дин только плечами пожал.

— Бывает, — он запихнул в багажник свою сумку.

Сэм повторил его маневр, действуя только левой рукой, так как правая, сломанная в Лоуренсе девушкой-зомби, все еще оставалась в гипсе.

Сэм не испытывал к черной Шевроне Импале 1967 года, перешедшей к Дину от отца, таких чувств, как старший брат. Сэму иногда думалось, что он подобных чувств даже к своей девушке Джессике не испытывал. Несколько месяцев назад машину разнесло буквально вдребезги, и Дин горбатился неделями, восстанавливая ее чуть ли не с нуля. Но даже Сэм признавал, что ее большой багажник был огромным преимуществом, учитывая, что вся жизнь братьев Винчестеров проходила в дороге. Сейчас в багажнике стояли три сумки: Сэма, Дина и для грязных вещей. Бока третьей сумки в последнее время начали угрожающе пухнуть.

— Пора организовать большую стирку, — заметил Сэм.

— Не тут, — поспешно возразил Дин. — Не думаю, что здешнего копа очаровали супер-пупер-репортеры Андерсон и Барр. Нам лучше улизнуть, пока он не решил прогнать мою физиономию через базу.

Сэм кивнул. Дина все еще разыскивали по подозрению в серии убийств, совершенных в Сент-Луисе принявшем его облик перевертышем, и едва ли отмазка типа «Это сделал долбаный мутант, который выглядел точь-в-точь как я!» прокатит в федеральной прокуратуре^[6].

Дин захлопнул багажник, и они отправились в главный офис.

Как и большинство мотелей, в которых останавливались Винчестеры, этот был дешевый и неопрятный, с минимальными удобствами. Братьям всего и нужно было, что крыша над головой, кровати и работающий душ (хотя последнее перепадало не всегда), тем более, что больших денег у них никогда не водилось. Борьба с демонами, чудовищами и прочими страшилками была, несомненно, важным делом, но за нее почему-то не платили, вот и оставалось перебиваться поддельными кредитками и диновыми выигрышами в бильярд и покер. В общем, на пятизвездочные отели рассчитывать не приходилось.

Братья вошли в невзрачную комнату: треснутые деревянные панели, испещренный пятнами бежевый ковер и поцарапанный стол. За столом, прямо под красной надписью «НЕ КУРИТЬ», пожилая женщина попыхивала сигаретой и читала Дэна Брауна. Косметики на ее лице было как раз достаточно, чтобы играть Джокера на Хэллоуин, а волосы зацементированы лаком в монолит, напоминающий формой улей. Сэм был готов поспорить, что против такой прически можно применить любое оружие из багажника Импалы, и ничего ей от этого не станет. На бейдже прелестницы значилось «Моника».

— Здравствуйте, — поздоровался Дин. — Мы выселяемся.

Моника еще раз затянулась и ткнула сигарету в пепельницу.

— Уинвуд, полагаю? — проскрипела она.

Сэму невыносимо захотелось закатить глаза. Хоть бы раз брат мог взять менее подозрительную фамилию^[7]!

— Точно, — улыбнулся Дин.

— Есть проблема. Ваша кредитная карточка недействительна. Мне нужна другая.

Дин снова изобразил взгляд филиппинского долгопята^[8], но на этот раз Сэм не стал улыбаться.

— Недействительна. Вот как, — Дин беспомощно оглянулся на брата и повернулся к Монике. — Может, попробуйте еще разок?

Моника бросила на него испепеляющий взгляд:

— Я три раза пробовала. Больше нельзя.

— А почему, не известно?

— Нет. Хотите перезвонить в офис? — Моника потянулась за дисковым телефоном и подвинула его к Дину.

— О, нет… хм… нет. Это бесполезно, думаю.

Сэм понимал, почему брат мнется: другие кредитки у него, конечно, были, но среди них ни одной на имя Дина Уинвуда. Младший Винчестер быстро шагнул вперед и выудил из бумажника одну из своих собственных карточек.

— Попробуйте эту.

Моника уставилась на карточку, чего Сэм от нее хотел в последнюю очередь, потому что эта кредитка тоже была на другое имя.

— А я думала, вы братья.

— Все верно, — поспешно подтвердил Сэм. — Но я приемный. К тому времени, как я нашел своих биологических родителей, оба уже умерли, и в память о них я изменил фамилию на МакГилликадди.

На лице Моники появилось выражение, которое Сэм с некоторой натяжкой мог назвать улыбкой:

— Так мило с вашей стороны. Сразу видно, что вы очень сознательный молодой человек.

Она провела картой по устройству для считывания и вбила сумму за три ночи. Ожидание результата тянулось целую вечность. Дин — надо отдать ему должное — пришел в себя и принял невозмутимый вид. Прошло пару тысяч лет, прежде чем устройство пискнуло, и на экране появилось слово «ПОДТВЕРЖДАЕТСЯ».

— Отлично, — Моника все еще улыбалась. — Забирайте карточку, мистер МакГилликадди.

— Благодарю вас, — Сэм спрятал кредитку.

— Какие манеры! Мистер и миссис Уинвуд, наверняка, хорошо поработали над вашим воспитанием.

— О да, мэм, — осклабился Дин. — Ударно они потрудились.

Под столом загудел принтер, и через минуту Моника вручила им распечатку и чек:

— Распишитесь, и вы свободны.

Братья вернулись на улицу.

— Отлично сработано, Саманта, — ухмыльнулся Дин. — Знаешь, теперь я начинаю понимать.

Сэм нахмурился: фраза прозвучала подозрительно, будто долгие рассуждения грозили закончиться шуточкой в его адрес.

— Что понимать?

— Видишь ли, Сэмми, мы выросли вместе, и я бы в жизни не подумал, что в тебе есть что-то от юриста. Когда ты удрал в Стэнфорд, я удивился, мягко говоря. Но вот смотрю на тебя последнее время, и, кажется, все становится ясно…

«Сейчас ляпнет что-нибудь», — уныло подумал Сэм, придержав раздраженный