он отвадил королевский флот от берегов Йоркшира, как изводил королевских сборщиков податей и при этом проявлял незаурядную хитрость. Он нападал глубокой ночью. За это йоркширцы окрестили его Полуночным Дьяволом. Хотя в течение двух лет он для многих оставался загадкой, сегодня он стоит перед ней коленопреклоненный, находится целиком в ее власти, полностью оправдывая свое прозвище и призвание.

Анжела сложила руки под грудью — привычка, усвоенная за годы пребывания в монастыре. Если бы преподобная мать-настоятельница могла хоть мельком взглянуть на этого человека, то сколько ночных часов провела бы она на коленях перед распятием, молясь о его грешной душе. Правда, набожная женщина могла бы часами молиться и о любой другой заблудшей душе, если бы молитвы освобождали ее от тяжелой работы в поле. Да и весь монастырь согласился бы последовать ее примеру, хоть это и грозило бы медленной смертью от голода.

Анжела кашлянула, стараясь не рассмеяться.

— Питер, можете оставить нас одних.

— Нет, миледи, этого я не сделаю. Да оградит нас Небо от гнева этого Дьявола!

— О, Питер, он ведь связан. Дальше двери он в любом случае не продвинется, ибо тебя я попрошу охранять выход снаружи.

Глаза Дьявола выразили безграничное удивление. Затем еще раз скользнули по ее фигуре. Какие бы мысли ни блуждали в его голове, Анжела видела — он уже знает о ней больше, чем она сама. Она вспыхнула, когда он остановил взгляд на ее груди, и ее обдало горячей волной, когда он посмотрел на низ живота. Несомненно, он сделал неправильные выводы о ее намерениях. Ха! Если женщина организовала похищение мужчины, желая удовлетворить свои низменные инстинкты, этой женщине следовало бы прочистить мозги и поучить ее тому, что называется справедливостью и порядочностью. Ибо, скорей всего, в детстве ее не обучили этим понятиям, и такое поведение свидетельствовало бы о ее распущенности.

— Но, миледи, я не могу доверять ему!

— А я могу.

— Он способен убить вас одним ударом.

Анжела посмотрела прямо в золотистые глаза пленника.

— Он этого не сделает.

— Как вы можете…

— Быть уверена? Для этого мне достаточно взглянуть на него.

Это вовсе не являлось правдой. Фактически, она рассчитывала на логику — человек, завоевавший репутацию борца за угнетенных против несправедливости, должен разобраться в том, чью сторону он должен принять, когда услышит ее печальный рассказ. Кроме того, она рассчитывает на его помощь, ей следует обращаться с ним по совести. И следует сделать это как можно скорее, пока он не составил о ней непоправимо плохого мнения, тем более, она его не заслуживала — ее поступками руководила только крайняя необходимость.

— Благодарю, Питер. Можешь подождать меня за дверью.

Она сделала слугам знак удалиться и проводила их до двери. Закрыв тяжелую дубовую дверь, она повернулась к пленнику и удивилась его напряженной позе. Анжела окинула взглядом его словно выточенный из металла профиль, широкую спину, узкие бедра, крепкие икры. Даже в такой позе в нем безошибочно угадывалась редкая грация. Ей доставляло огромное удовольствие смотреть на суровые черты его лица, гордую осанку, пристальный взгляд, следивший за каждым ее движением.

Она подошла к окну, где на большом столе стоял сосуд с красным вином. Не спрашивая, Анжела налила вина в глиняную кружку. Движения ее казались спокойными и естественными, этому ее научили в монастыре, но сердце замирало от страха. Он ни на секунду не переставал следить за ней. Анжела смело встретила его взгляд. Пленник наблюдал с интересом. Она подошла и поднесла кружку к его губам.

Он молча выпил. Когда Анжела отняла кружку от его рта, пленник слизнул каплю вина с нижней губы. Этот жест привел ее в восторг.

— Я дам вам еще выпить, сэр, в обмен на обещание доброго отношения, если я развяжу вам руки.

Он вскинул голову, стараясь понять, не шутит ли она. Кивнул в знак согласия. Анжела вернулась к столу, поставила на место кружку и из-под подушек, покрывавших скамеечку в нише у окна, вынула маленький кинжал с ювелирно отделанной рукояткой. Об этом кинжале не знал никто.

Пленник угрожающе зашипел сквозь стиснутые зубы.

— Нет, дорогой сэр, вы неправильно поняли. Я просто собираюсь освободить вам руки. У меня и в мыслях нет причинить вам боль.

Золотистые глаза, напряженно следившие за ней, выражали сомнение.

— Прошу, сэр, верьте мне. Вас доставили сюда, так как вы нужны мне живым и в полном здравии. Этот кинжал сослужит мне ту же службу, что и вам — вернет свободу нам обоим.

Она подошла к нему и опустилась на колени. Накидка, покрывавшая ее плечи, соскользнула. Она мягко коснулась пальцами его запястий, скрученных одно поверх другого. Руки его показались Анжеле ледяными. Она рассмотрела пальцы удлиненной красивой формы с аккуратно остриженными и чистыми ногтями, несмотря на долгую жизнь в лесу и браконьерство на ее побережье. На правой руке он носил толстое золотое кольцо, широкое, доходящее почти до сустава. Этому кольцу не было цены. Анжела разглядела выгравированные на нем магические знаки и вделанные драгоценные камни — оникс и с дюжину жемчужин идеально круглой формы. Перстень странно дисгармонировал с множественными мозолями, покрывавшими ладони. Одна, особенно заметная мозоль была на большом пальце. Анжела осторожно коснулась ее кончиками пальцев.

Пленник отпрянул.

Испугавшись, она поспешила покончить с веревками. Никогда еще ей не приходилось касаться мужчины так… интимно. Анжела чувствовала, как заливается краской и злилась на себя за это. Даже закрыла глаза, стараясь подавить страх. Он мог подумать о ней бог весть что. Анжела поправила накидку, закутав плечи, и подняла лицо.

Он потряс затекшими пальцами, сжал их несколько раз в кулак. Выпрямил руки, вытянул их вперед, затем в сторону. Быстрым движением опрокинул ее на пол и легко и грациозно опустил свое стальное тело на нее.

Анжела выронила кинжал.

— Сэр, вы!..

Губами он заставил ее замолчать. Все же она успела обратить внимание, что губы его мягки, как пух, а дыхание отдает мятой и выпитым вином. Его движения оказались нежны, как его кожа. Но целовать ее он не собирался — просто хотел заставить молчать и не вспугнуть слуг.

— Вы уже достаточно сказали, миледи, — прошептал мужчина, прижимая ее к полу. — Нет, — скомандовал он, чувствуя, как она тщетно пытается сбросить его ногами и тянется рукой к кинжалу.

Сплетя свои пальцы с ее, он прижал обе ее ладони к полу, словно собираясь распять.

— Я слушал вас, теперь послушайте меня.

На его лице промелькнула усмешка победителя, затем он переместил тяжесть тела, стараясь