Все в душе Ольги Сергеевны в такие минуты замирало от страха и жалости. Каждый стон, каждый стук, доносившийся из кабинета, отдавался болью в ее груди. Она припадала к двери, готовая в любое мгновение выдавить ее своей тяжестью и броситься на помощь. Время от времени она спрашивала:

— Подать тебе чего-нибудь, батько?

— Ничего не надо, уйди отсюда! — хрипел Игнат Александрович, когда удушье и кашель понемногу отпускали его.

В дверную щель несло холодом — значит, форточка в кабинете опять открыта. «Простудится еще на сквозняке!» — беспокоилась Ольга Сергеевна, подозрительно принюхиваясь к свежей осенней струе, — идущей из кабинета.

— Не простудись, отец! — говорила она и отходила.

Наконец Игнат Александрович принес на кухню готовую рукопись. Он выглядел усталым, но был доволен собой.

— Перепечатай, пожалуйста, — попросил он жену. — Я сейчас позвоню в редакцию, чтобы утром прислали курьера. Названия пока нет, может быть, ты подскажешь. Это очерк, но я думаю потом сделать из него повесть. Очень богатый материал подбирается.

Остаток этого дня и весь вечер он не работал и не заглядывал в кабинет: просматривал зачетные архитектурные чертежи и рисунки Наташи, звонил Мише, разговаривал по телефону с бабушкой, еще с кем-то…

Перепечатав и перечитав очерк, Ольга Сергеевна похвалила его:

— По-моему, получилось. Даже очень получилось! Ты сумел показать, на что способен сильный человек, если только пожелает и точно знает, чего он хочет. Все очень интересно…

— Спасибо! — обрадовался Игнат Александрович. — Давай так и назовем: «Сильный человек». — Подумав, он добавил: — Обязательно в повесть разверну. Завтра же засяду. Ты уж не мешай мне, потерпи еще немного.

С утра он снова закрылся в своей комнате. Ольга Сергеевна не мешала ему.

Дня через три очерк был напечатан в газете — и на квартиру один за другим начали звонить друзья Игната Александровича. Но он уже работал над повестью, отключил свой аппарат, и на звонки отвечала Ольга Сергеевна. Очерк хвалили.

Пришло несколько телеграмм, он из кабинета не вышел.

— Хочешь, я прочитаю тебе, — предложила она через дверь, — а ты сиди, не вставай. Слушай: «Молодец Игнашка тряхнул стариной поздравляю — Виктор».

— Какой Виктор? — удивился Игнат Александрович и тотчас протянул: — А, понял…

— Слушай еще: «Спасибо за отличный рассказ зпт хорошо отобразили юг и север — ваши Люся и Эля».

— Ладно, хватит, — недовольно, оборвал он. — Сам знаю. Не мешай!

Пришла еще телеграмма. Ольга Сергеевна мельком увидела на бланке пункт отправления и, не сдерживаясь, закричала во весь голос:

— Батько, телеграмма из Хоби! Из Хоби!

В тот же миг в кабинете громыхнуло кресло. Игнат Александрович вскочил и наотмашь распахнул дверь:

— Давай сюда!

— Из Хоби! — еще раз восторженно повторила Ольга Сергеевна и заглянула в открытую дверь кабинета.

Пока Игнат Александрович разбирал телеграмму, она стояла рядом и плакала: в кабинете было темно от табачного дыма.

Опомнясь и увидев ее слезы, Игнат Александрович сказал:

— Прости, родная! Но разве бы я смог написать это, если бы…

— Что если бы?.. Очерк ты написал, а на большую вещь тебя же не хватит, задохнешься.

На нее жалко было смотреть.

— Что теперь с сыном нашим будет? — шептала она.

Зазвонил телефон. Игнат Александрович поднял валявшееся на полу кресло, сел, включил свой аппарат.

Захлебываясь от самодовольства, говорил Юрий Семенович:

— Послушай, ты молодец! Продолжай в том же духе. Ты — сильный человек! А бутылочки эти, оказывается, в любом магазине продаются. Я тебе сейчас пошлю точно такую же…

— Пошел к черту! — крикнул ему Игнат Александрович и бросил трубку.

Ноябрь 1965 г.