взамен пятнадцать коров пригоню.

Охотник не найдет, что сказать. И отдавать хомыс не хочется, и как подумает: вдруг что случится с хомысом, а пятнадцать коров — коровами и останутся. Молоко всегда свое будет…

— Ладно, — говорит, — сменяемся.

Богатый брат тут же хомыс прихватил, а к вечеру, как обещал, пятнадцать коров пригнал. Самых худых и тощих выбрал.

Пожалел охотник, что на обмен согласился, да поздно. И обидно ему, что родной братец обхитрил его, — живую пропастину пригнал. Горевал, горевал да и вспомнил: в той таежной избушке еще хомыс есть! Тут же за ним и отправился. Дорога знакомая — одна нога здесь, другая там. Хомыс как лежал в углу, так и лежит. Прихватил его охотник и назад. Ну, думает, проучу я жадного брата.

А для начала, как домой воротился, жене хомыс показал. Та радуется:

— Сыграй скорей, муженек! Хоть поедим досыта.

— Сейчас, — говорит, — досыта накормлю. Будешь знать. Только пальцами до волосяных струн дотронулся, выскочили мужики и давай плетками жену отхаживать. Они хлещут, а охотник приговаривает:

— Вот тебе за длинный язык! Не будешь болтать лишнее!

А богатый брат той порой ближних и дальних соседей на пир созывает, в гости зовет. Не терпится ему чудесным хомысом перед всеми похвастать.

В назначенный день собрались к богачу все ханы и пиги. Бедный брат тоже пришел. В суете да толчее незаметно хомыс подменил — оба одинаковые, не отличишь.

Богач руки от радости и удовольствия потирает. Никогда у него столько именитых гостей не было. А как увидят сейчас его чудо, вовсе глаза вылупят.

Вот расселись все чинно вокруг пустого стола. Богатый брат хомыс в руки взял.

— Сейчас, — говорит, — я вам такое чудо покажу, какое никто из вас не видывал. Всех угощу на славу. Большое удовольствие вам доставлю.

Хватил он что было силы по струнам хомыса, выскочили, откуда ни возьмись, сорок мужиков с плетьми и давай ханов и пигов стегать. Самому хозяину тоже порядком достается. Такой крик и визг в юрте поднялся!

Оторопел богатый брат, ничего понять не может. Случайно струны хомыса задел, все и пропало. Лежат его именитые гости в синяках, стонут да охают. Чуть пришли в себя, накинулись всем скопом на хозяина, побили его.

Охотник со своим чудесным хомысом к себе ушел и до конца дней своих жил в достатке. Все у него в избытке водилось. А жена никогда больше не болтала чего не надо.

Халдама

У подножия высокого тасхыла^[3] жил с небольшим народом Салар хан. Был он стар и немощен, а дети его уже подросли. Хозяйством его управлял старший сын Амыр Сана на Бело-Буланом Коне. Была еще у Салар хана дочь Ай Арыг, которую он не любил и не миловал, а с нею жил младший ханский сын, шестилетний Халдама.

Амыр Сана ездил на охоту и редко возвращался без добычи. Но однажды привез он из тайги не птиц, не зверей, а девушку. Одели ее, нарядили, и стала она писаной красавицей.

Наутро привел Амыр Сана девушку к старому своему отцу, стал разрешения просить жениться на ней. Выслушал его Салар хан, низко голову опустил, тихо молвил:

— Много я на свете прожил, сын мой, много слышал. С давних пор говорили: не приносит добра женитьба на девушке из тайги. Вечное проклятье на весь род может такая женитьба навлечь.

Не послушался отца Амыр Сана, женился. Созвал друзей-товарищей, справил тайную свадьбу. И вот живет с молодой женой, в тайгу, как и раньше, на охоту выезжает, зверя-птицу добывает.

Между тем младший брат его Халдама подрастает, всех своей удалью и храбростью радует.

Как-то появились на высокой горе, отделявшей аал Салар хана от другого народа, чужие люди. Спустились с горы два всадника, к юрте старого хана подъехали.

— Мы люди Моол хана, — говорят. — Гонимся мы за черной лисой. Когда наступит рассвет, снова поедем в погоню за ней. Нужны нам люди и стрелки на подмогу.

— Дадим вам людей, — согласился Салар хан.

Тут же он повелел, чтобы лучшие стрелки собирались на помощь людям Моол хана. Молва весь аал облетела, разговор об охоте на черную лису пошел. Халдама с ребятишками играл, тоже услышал, скорей побежал домой.

— Сестра моя, дорогая Ай Арыг, все ребята в аале луки-стрелы имеют, мелких зверей и птиц стреляют. Дала бы ты мне тоже лук и стрелы.

— Что ты, Халдама, братик мой, — отвечает с тревогой Ай Арыг. — Рано тебе еще таким делом заниматься. Мал ты еще. Подрасти тебе надо.

— Нет, сестра, я уже умею из лука стрелять.

— Тогда сходи на край аала к нашему дедушке, может, он тебе лук даст.

Сама с ним пошла, сама у деда-старика для Халдамы лук и стрелы попросила. Дед, слова ни говоря, достал из сундука свой лук.

— Вот тебе, мой мальчик. Бери наш родовой лук. Из него еще мой дед стрелял. Я состарился, мне его и не поднять. А ты можешь не только мелкого зверя бить. Он тебя не подведет.

Обрадовался Халдама.

Солнце уже к закату клонилось. Поели брат с сестрой, легли спать. Ай Арыг сразу заснула, а Халдама притворился только. Как совсем стемнело, встал он потихоньку с постели, взял лук со стрелами и пошел со двора. Никто его не видел, никто его не слышал.

Побежал Халдама в тайгу. Берегом быстрой речки бежал, к подножию скалистой горы поднялся. Там главные стрелки Моол хана у костра сидели. Одни на хомысе играли, сказки сказывали, другие их слушали. Не заметили, как мимо них Халдама прокрался.

Вот он пришел к черному утесу над рекой, увидел глубокую пещеру. Оттуда огоньки сверкают. Наверно, это и есть черная лиса, которую охотники ищут, подумал Халдама. Притаился, стал ждать, когда она выйдет оттуда. Только лиса показалась, он со всей силы лук натянул и пустил стрелу. Черная лиса только зубами лязгнула, подпрыгнула, на землю упала. Подбежал Халдама к убитому зверю, а у него даже в темноте шерсть огнем сверкает. Ободрал он шкурку, за пазуху спрятал, скорей обратно. Опять мимо стрелков проскочил, примчался домой. Сестра уже встала, сердится на него:

— Куда так долго ходил на ночь глядя?

Халдама, ни слова не говоря, достает шкурку черной лисы.

— Возьми, — говорит, — сестра.

Ай Арыг не смягчилась и не разгневалась. Сказала только, чтобы никуда больше ночью не бегал.

Солнце уже взошло, когда возвратились ханские стрелки. Все вокруг облазили, нигде черную лису не нашли. Видели след, как в пещеру зверь входил, а обратного следа нет. Диву даются охотники, куда могла лиса деваться. Так ни с чем и отправились.

Халдама опять с ребятишками играет, будто ничего не знает, не ведает.

Сколько-то прошло, опять на вершине