{стр. 15}

В одном из церковных песнопений святителя Анастасия Синаита говорится: «Что горькия умирающих глаголы, братие, яже вещают, егда отходят: братий разлучаюся, другов оставляю всех, и отхожду; камо убо иду, не вем: или како имам быти тамо, не вем, точию Бог призвавый мя…» «егда душа от тела разлучается, ужасное таинство […] душа убо плачевно отходит, тело же покрывается земли предано» [^[15]]. Поэтому и святой Иоанн Дамаскин восклицает в скорбном гимне: «Плачу и рыдаю, егда помышляю смерть и вижду во гробех лежащую, по образу Божию созданную нашу красоту, безобразну, безславну, не имущую вида». Исполненный глубокого чувства, он продолжает: «О чудесе! Что сие еже о нас быти таинство? Како предахомся тлению? Како сопрягохомся смерти?» [^[16]]

Неверующие и маловеры бегут к колдунам, прорицателям, медиумам и им подобным, чтобы получить ответы на вопросы, найти какое–то утешение или узнать что–нибудь о своих близких. Мы же пытаемся проникнуть, насколько возможно, в жизнь за гробом, имея проводником Божественное Откровение. Ибо если любая религия говорит так или иначе об этом важном предмете, то более всего нам скажет Живой Бог в Троице, который питает нашу христианскую жизнь и согревает ее верой, надеждой и любовью, и особенно надеждой, вселяемой обетами Господа «о будущем и о последних событиях» [^[17]]. Отправимся, таким образом, в путь с проводником — Священным Писанием, с руководителями — богоносными отцами, которые толковали его, будучи просвещены Святым Духом Утешителем. {стр. 16} При этом не будем забывать, что «воспитующая мудрость Церкви всегда тщательно старалась избегать догматического синтеза, который исчерпывал бы эсхатологические воззрения». Кроме членов Святого Символа нашей веры, в которых говорится о Втором Пришествии, грядущем Суде и Воскресении мертвых, Православие «не предлагает подобных догматических установлений». Мы знаем, что к таинству смерти, как и к другим сложным вопросам, «богословы относятся с трепетом» [^[18]]. И в то же время, как писал святитель Григорий Нисский, «…если премудрости собственно принадлежит постижение истины существ, а пророчество содержит в себе уяснение будущего, то не будет обладать полным дарованием премудрости тот, кто и будущего не будет обнимать ведением при содействии пророчественного дара» [^[19]].

{стр. 17}

СВЕТСКАЯ ФИЛОСОФИЯ О СМЕРТИ

Нечестивое уничижение человека

Прежде чем приступить к исследованию таинства смерти, руководствуясь Божественным Откровением, Апостольским Преданием и мудростью отцов нашей Церкви, посмотрим, как понимают эту проблему другие религии и светская философия. Все философы высказывались о смерти. Некоторые из них пытались игнорировать ее, но без какого бы то ни было успеха. В самом деле, невозможно заниматься философией, не замечая при этом явления смерти и не углубляясь в исследование его. Здесь, однако, мы не собираемся входить в подробности учения о смерти других религий или проникать в темный лабиринт светской философии. Мы бросим лишь беглый взгляд, чтобы увидеть ту путаницу, те фантазии и нелепости, в которые впадал человеческий разум всякий раз, когда пробовал объяснить смерть и изучить загробную жизнь, полагаясь лишь на свои силы. Таким образом, на примере этой проблемы мы сможем еще больше оценить истинность, ясность и величие слова Божественного Откровения.

Известно, что восточные религии не признают никакой ценности ни земной жизни, ни человека. В этом мире они видят лишь зло. Поэтому такие религии как индуизм, буддизм и подобные им провозглашают, что {стр. 18} смерть — это освобождение от изгнания и от сей юдоли зла и всевозможных страданий. И поскольку смерть, согласно этим религиям, несет конец временному мучению земных тварей и погружает нас в вечное и безразличное все (παν), в бесконечное блаженство нирваны, то есть ничто, — приверженцы этих религий живут лишь для того, чтобы умереть! Они намеренно ищут смерти, ибо верят, что земная жизнь есть препятствие на пути к счастью. В результате эти религии культивируют умирание заживо. Они полагают, что если смерть сулит нам столь великое благо, нам надлежит сократить эту жизнь умерщвлением плоти и разного рода телесными страданиями. Таким образом, утверждают они, мы можем предвкушать пользу смерти еще до того, как наступит это счастливое событие.

Подобные элементы пренебрежения к человеку и к этой жизни содержатся в орфическом мифе, который пришел в древнюю Грецию из Фракии [^[20]]. Геродот повествует, что одно фракийское племя встречало новорожденных младенцев плачем и рыданиями, тогда как мертвых провожало в могилу криками и возгласами ликования, ибо они освобождались от этой жизни. Знаменитый греческий врач Филистион свидетельствует, что одно из племен, кавсиане, «оплакивают родившихся, умерших же считают счастливыми».

Орфический миф учит, что душа при рождении сходит в вещественный и грешный мир как божественный чужестранец. Она входит в тело, которое становится ее могилой. Однако душа должна освободиться из этой темницы, чтобы снова вернуться на свою духовную ро{стр. 19}дину. Поэтому орфики прикрепляли к рукам умерших маленькие золотые пластинки, на которых были начертаны символы их веры, например: «Я тоже небесного рода». Мертвым эти таблички нужны были как … паспорт, когда они достигали врат иного мира! [^[21]] Однако душа не останется там надолго; она снова придет на землю и снова воплотится. Она снова будет заключена в теле животного, человека или даже растения лишь затем, чтобы снова переселиться на свою изначальную родину. Этот круговорот повторяющихся «рождений» и «смертей» будет продолжаться до тех пор, пока душа не очистится. С небольшими видоизменениями эту же идею выражали Пифагор и Гераклит. К сожалению, и сегодня подобные идеи имеют хождение, особенно среди образованных людей, которые запутались в сетях теософии и масонства [^[22]].

Не стоит продолжать изложение этих идей, которые презирают не только дар Божий — жизнь, но и человека — личность и творение Божие, отмеченное великим и высоким предназначением. Не стоит труда задерживаться на «нечестивых переселениях» орфизма и подобных заблуждениях. Такие представления, как показывает святитель Иоанн Златоуст, примитивны и кощунственны, ибо низводят Бога до людей, животных, растений и деревьев. Святой отец отвечает на них таким ироническим рассуждением: «Если наша душа из существа Божия, как вы утверждаете, и при переселении в другие тела душа входит в тыквы, дыни и луковицы, то мы должны заключить, что существо Божие и в