Лик земли закрылся вдруг.
Чарами воспоминанья,
Сладостной и жуткой дрожью
Все пронизаны желанья,
Страсть охлаждена.
Есть нестынущие раны,
Мы печаль лелеем Божью.
В пламенные океаны
Всех равно вольет она.
В этих волнах мы сойдемся
Все по воле непонятной,
В океане всех явлений,
В Божьей глубине.
Но из сердца мира льемся,
Как и прежде, в круг возвратный;
Дух верховных устремлений
С нами на заветном дне.
Рвите золотые цепи,
Изумруды и рубины,
Драгоценные запястья,
Блеск и звон колец.
Бросьте ложа в душном склепе.
Подземелья и руины,
В розах неземного счастья
Взвейтесь к Вымыслу в дворец.
Если будущие братья
Разгадают, как охотно
Их восторги, их желанья
Делим мы всегда
Бледное существованье
Все покинут без изъятья,
Люди! время быстролетно!
Милые! скорей сюда!
Кто Земного Духа свяжет,
Кто значенье смерти схватит,
Слово жизни кто укажет?
Прежний мир ушел.
Угнетавший мертвым ляжет,
Свет заемный он утратит,
Сильный сверженного свяжет,
Дух Земной, твой час прошел.
Это стихотворение было, быть может, опять прологом ко второй главе. Тут должен был начаться совершенно новый период всего произведения; из тишайшей смерти должна была развиться высшая жизнь. Он жил среди мертвых и сам с ними говорил; книга должна была приобрести почти характер драмы, а эпический тон должен был как бы только соединять отдельные сцены и легко их объяснять. Гейнрих попадает вдруг в неспокойную Италию, расшатанную войнами, и оказывается полководцем во главе войска. Все входящее в состав войны, окрашено поэзией. Он нападает с небольшим отрядом на неприятельский город, и сюда входит эпизод любви знатного пизанца к флорентинской девушке. Военные песни. — Великая война, как поединок, абсолютно благородная, человечная, проникнутая философским смыслом. Дух старого рыцарства. Рыцарские турниры. Дух вакхической грусти. — Люди должны сами убивать друг друга; это благороднее, чем падать сраженными судьбой. — Они идут навстречу смерти. Честь, слава — радость и жизнь воина. В смерти, как тень, живет воин. Радость смерти — воинственный дух. — На земле война у себя дома; война должна существовать на земле. — В Пизе Гейнрих встречается с сыном императора Фридриха второго, который становится его близким другом. Он попадает и в Лоретто. Тут должны были быть включены несколько песен.
Буря заносит поэта в Грецию. Древний мир с его героями и сокровищами искусства охватывает его душу. Он говорит с одним греком о морали. Все, относящееся к тому времени, становится ему близким; он постигает древние картины и древнюю историю. Разговоры о греческих государственных системах, о мифологии.
После того, как Гейнрих постиг геройский период и древность, он направляется на восток, куда он страстно стремился с детства. Он посещает Иерусалим, знакомится с восточной поэзией. Странные происшествия среди неверных задерживают его в пустынных странах; он встречает семью восточной девушки (см. первую часть); тамошняя жизнь кочевых племен. Персидские сказки. Воспоминания о древнейшем мире. Книга должна была среди различных происшествий оставаться одного и того же цвета и напоминать о голубом цветке: вместе с тем все самые отдаленные и разнородные сказания должны были быть обьединены: греческие, восточные, библейские и христианские с воспоминаниями и намеками индийской и северной мифологии. Крестовые походы. Жизнь на море. Гейнрих отправляется в Рим. Эпоха римской истории.
Насыщенный опытом, Гейнрих возвращается в Германию. Свидание с дедом, человеком очень глубоким. С ним Клингсор. Вечерние беседы с обоими.
Гейнрих отправляется ко двору Фридриха и знакомится лично с императором. Двор должен был быть изображен очень внушительным; там сошлись лучшие, величайшие и прекраснейшие люди со всего света — и в центре всех сам император. Тут осуществлена величайшая пышность, настоящий высший свет. Разъяснена немецкая история и немецкий характер. Гейнрих говорит с императором о государственной власти, о монархии, ведет темные речи об Америке и Ост-Индии. Взгляды правителя. Мистический император. Книга de tribus impostoribus.
После того, как Гейнрих переживает по-новому и более возвышенно, чем в первой части — в «Ожидании» — опять то же самое: любовь и смерть, войну, восток, историю и поэзию, он возвращается в свою душу, точно на родину. Из понимания мира и самого себя у него рождается стремление к преображению: полный чудес сказочный мир подступает совсем близко, потому что сердце открылось для понимания его.
В Манесской коллекции минезингеров есть довольно непонятное состязание в пении Гейнриха фон Офтердингена и Клингсора с другими певцами: вместо этого состязания автор хотел изобразить другой, своеобразный поэтический спор, борьбу доброго и злого начала в песнях верующих и неверующих, в противоположении невидимого мира видимому. «В вакхическом опьянении поэты восторженно состязаются за смерть». Воспеваются науки; математика тоже вступает в состязание. Поэты славят индийские травы: индийская мифология в новом изображении.
Это последнее деяние Гейнриха на земле, переход к его собственному преображению. Тут разрешение всего произведения, исполнение сказки, заканчивающей первую часть. Все объясняется и завершается самым сверхъестественным и вместе с тем самым естественным образом; стена между вымыслом и правдой, между прошлым и настоящим, пала; вера, фантазия, поэзия раскрывают самую сокровенную глубину внутреннего мира.
Гейнрих приходит в страну Софии, в природу, какой она могла быть, в аллегорическую природу, после беседы с Клингсором о некоторых странных знаках и предчувствиях. Предчувствия рождаются в нем главным образом при звуках старой песни, которую он случайно слышит; в ней поется про глубокое озеро в скрытом месте. Эта песня будит давно забытые воспоминания; он идет к озеру и находит маленький золотой ключик, который у него давно украл ворон и которого он так и не мог отыскать. Этот ключик ему дал, вскоре после смерти Матильды, старый человек. Он сказал Гейнриху, чтобы он понес его императору и тот скажет, что делать с ключиком. Гейнрих отправляется к императору, который очень обрадован его приходом и дает ему старинную грамоту. В ней сказано,