он говорит о старческих немощах и испытаниях^[11]. Интерес к человеческому телу начал распространяться среди людей, получивших поверхностное знание медицины, как и среди тех, кого убеждали в необходимости самонаблюдения в святилищах знахарей. Эти наблюдения составляли часть его миссионерского пути. Он испытывал отвращение, когда обстоятельства вынуждали его говорить о себе, хотя ему хотелось быть только служителем Слова Божьего. Павел тогда предавался тому, что англосаксы расценивали как восхваление «наизнанку». Он делал акцент на свою немощь и нищету, чтобы показать себя всего лишь инструментом в руках Бога. Он стар, он болен, он чувствует недомогания, он не знаменит, он великий грешник, он родился слишком рано — «до срока»^[12] — для апостольских дел, но сила Бога проявляется в немощи!

Он горестно восклицал: «Воистину не ведаю, что творю! Желание добра есть во мне, но не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю», — но в самоанализе он видел духовную обязанность. Впрочем, мы воздержимся от характеристик психоаналитического свойства, которые будут лишь умозрительными из-за отсутствия подробных клинических данных, основанных на наблюдениях и описаниях. «Заноза в теле» должна остаться тайной^[13].

Павел не писал с целью излить душу, как это будет делать Паскаль. Признания являются составной частью его полемических бесед. Благодаря им мы можем видеть некоторую картину разобщенных общин, портрет одинокого человека, осуждаемого не только иудеями, а даже группой апостолов; но в это жестокое и трагическое время его освещают его деяния, которые заставляют нас умолкнуть.

Действительная жизнь и личность Павла, их сущность и сложность теряются на фоне его апостольской деятельности, когда он становится главной фигурой истории первой Церкви. Подобно другим древним историкам автор «Деяний апостолов» ведет свое повествование, составляя картину бытия, заново изображая личность и переписывая речи. Как и все биографы того времени, он старается показать своего героя только в общей картине истории и общественного уклада^[14]. «Деяния» были написаны после 70-го года с целью подчеркнуть, что назначение христианства главным образом состоит в повсеместном распространении веры. Книга рассказывала о ее продвижении от ослабевшего в то время Иерусалима до торжествующего Рима. Павел представлен здесь, как инструмент Бога для обращения в веру язычников и остатков Израиля; его жизненное назначение раскрыто просто и определенно в многократных повторениях: апостол будет изгнан из Синагоги, чтобы проповедовать язычникам. Делу обращения в веру народа Империи станет служить именитый человек, сумевший обратить других знатных людей; римлянин, гонимый иудеями в самый Рим, именно такой человек, какого и ожидали язычники, «Божий человек», которого они не отважились бы отвергнуть.

Автор «Деяний» не имел намерения отразить судьбу Павла, акцентируя внимание на ее уникальности, поэтому он обратился только к тем личным качествам Павла, что соответствовали требованиям эпохи. Павел показан человеком, который, подобно известным философам, говорил откровенно и прямо и мог затронуть чувства. Его жизненный образ в точности соответствует образу странствующего мудреца, достойного всяческого уважения, в коем проявляется сам автор и его среда. Павел здесь предстает также искателем приключений в самом благородном значении этих слов и в той мере, в какой череда испытаний выявляет его достоинства, свидетельствуя о божьем избрании. Наконец, что самое главное, он — чудотворец, поэтому тематика «Деяний» продолжает темы паулинистских рассказов и устных преданий. Небезынтересна также и литературная форма — «Деяния»: ее использование было традиционным в хвалебных речах философов и миссионерских обращениях, превозносящих Бога и его посланников. Кроме описания чудес, греческий читатель искал в произведениях подобного рода идею преобразования, неотъемлемой частью которой были путешествия, как аналогия духовного странствия. Все это можно найти в «Деяниях». В них тема обращенного в веру гонителя Церкви проведена столь же определенно, как и в «Посланиях». Эта тема соединяет в одно целое две части произведения: часть, где о Павле еще ничего не сказано, я часть, где он становится главным действующим лицом и впервые упоминается, как враждебная фигура в эпизоде о мученичестве Стефана… Линия, повествующая о путешествиях, несомненно, дает возможность для некоторых наблюдений, а в тех случаях, когда автор располагал путевым дневником, это, кроме всего прочего, прямые свидетельства, представленные некоторыми отрывками, написанными от первого лица множественного числа. Нельзя также забывать, что мы говорим о достаточно трафаретном методе повествования: только путем перестановок можно было связать воедино деяния с системой понятий, происхождение которых идет из самых разнообразных традиций, о чем свидетельствуют различие стилей, оборотов речи и сам язык, характерный в большей или меньшей степени для семитизма^[15]. В различных архивах можно обнаружить очень кратко изложенные свидетельства о чудесах и весьма пространные и детальные отчеты о тяжбах, а также миссионические сообщения^[16].

Цель автора «Деяний» состоит не в том, чтобы рассказать историю одной жизни, но историю Церкви. Написанная им биография Павла — всего лишь неполный рассказ, охватывающий только те годы, когда жизнь апостола была связана с Римом, к которому обращались его проповеди. Трудности первого христианства, так сильно ощутимые Павлом, исчезают в идеализации его апостольской миссии и воспринимаются как естественное, непреодолимое и непрерывное устремление к западным странам. В «Деяниях» Павел — человек, решительно продолжающий начатое дело, человек огромной смелости, которому на каждом этапе его деятельности противостоят иудеи, человек, который изменяет ход истории.

Однако некоторые отрывки проповедей Павла отбирались и исправлялись так же, как и черты его грубой личности, чтобы придать им универсальное значение. Эта официальная биография никогда не отвечала полностью чувствам народа к апостолу, поэтому так рано стали добавляться к ней подробности, касающиеся его деятельности: еще при жизни Павла, и он хорошо это знал^[17], ходили чудо-рассказы и анекдоты.

А в середине второго столетия Павел станет первым героем христианского романа. Знаменательно то, что говорится о нем в этом романе: якобы воображение первых общин являлось для него столь сильным стимулом, что он сосредоточил на своем имени их желание личного контакта со сверхъестественным, способное развить