– Конечно, – кивнула Корасон. – Это непременное условие. Если я буду знать заранее, что спасусь, жертва не будет иметь силы. Ага.
– Нет, нет! Всё совершенно не так, поверьте. Если бы вы могли быть спасены здесь, мы ни в коем случае не стали бы препятствовать. Мы только потому и смеем просить вас о помощи, что вы обречены.
– А какая же мне тогда выгода от этого? Зачем мне… – тут Корасон прекратила плакать и воззрилась на Насекомого округлившимися глазами. – Это точно? Это правда-правда? Никак-никак? Я погибну?
– И очень скоро. Мы же все проверили. Вас расстреляют еще до рассвета. Времени осталось совсем мало. Я слишком долго не мог разбудить вас. Каждая минута драгоценна.
– Я ведь ничего не сказала им, а? Я ничего не сказала?
– Еще не сказали… Но может так случиться… что в последний момент… Вас повезут в грузовике, глаза завязаны, за город, там поставят на краю оврага. В первый раз они будут стрелять мимо. Потом предложат вам…
– И я?..
– Ну, что? Что?
– Вы же понимаете… А потом они все равно вас убьют. Вы же понимаете.
– Так. Я понимаю.
– Так чего ты хочешь от меня?
– Мы не можем вас спасти, но вы можете спасти нас. И вам это ничего-ничего не будет стоить. Хуже от этого не будет. Вам не придется терпеть никаких дополнительных неудобств.
– Что такого в моей жизни, что моя смерть может вас спасти – и каким образом?
– У вас говорят: "когда умирает человек – умирает целый мир". Вы такие огромные существа… Огромные! Несказанно великие! Вы сравнимы с целым миром! Со Вселенной!
– Да уж. И что?
– Если вы скажете, просто скажете, что отдаете свою жизнь за спасение нашего мира…
– Я… Я как-то думала отдать жизнь за наше дело. За свободу. За товарищей.
– Нет, послушайте, это прискорбное недоразумение. Это невозможное дело. Вы не можете отдать жизнь за своих друзей – они так же велики, как и вы. Исключено, исключено, им вы помочь не в силах! А нам – да, можете. Вполне. Вашей жизни будет достаточно для спасения целого мира.
– Мне казалось… что для такого великого свершения… нужен подвиг. Жертва. Как у Христа. Что-то такое. Страдания…
– Разве вы мало страдали?
– Но не за вас ведь.
– Нам зачислят. Это тоже. Это может усилить эффект.
– Но сначала я предам их. Сдам их палачам.
– Знаете… я тут подумал… Я мог бы затуманить вам разум таким образом, что вы оказались бы неспособны… Просто неспособны. Я не могу милосердно убить вас – это разрушит условия, необходимые для успеха… для спасения нашего мира. Но я могу, уже после того, как вы посвятите свою смерть нам, в качестве бескорыстной жертвы…
– Какая же это будет бескорыстная жертва? Мне это выгодно.
– Да, в общем и целом, да. Но выгода незначительная! И не имеющая отношения к нашему миру! Вы все равно умрете для нас, за нас. А я просто… просто спою вам колыбельную. Сразу после первого залпа. Как будто вы сошли с ума от страха. Это будет… просто мой личный подарок. Никаких сделок.
– Как-то всё глупо. Несуразно, – Корасон ощупала вымокшее от слез одеяло. – Я так устала. Говоришь, уже скоро?
– Очень скоро, очень! Пожалуйста…
– Да ну тебя. Ты ненастоящий. Тебя и вообще нет.
– Почему же? – обеспокоено скрипнул Насекомый.
– Нелепо.
– Это вам кажется, что нелепо, – скрип его перешел в почти ультразвуковой визг, Корасон с трудом разбирала слова. – А у меня там… У нас там кладки, понимаете? И миллиарды лет неповторимой, несравнимой ни с чем, единственной во Вселенной культуры. У моего последнего выводка еще не затвердели панцири, понимаете? Ваше появление было таким… таким чудом! Если бы вы знали. Словно в ответ на наши стенания и сокрушения, вдруг, живой водой в мир уже мертвых пролились ваши слезы. Капля за каплей, тонким ручейком… и наконец – бурным потоком, как будто рухнула плотина – какое очистительное безумие овладело нами! Если бы вы знали!
– Что-то здесь очень и очень нелепо. В чем твоя ложь, таракан?
– А вы не передумаете?
– Я еще даже не согласилась.
– Вот честно?
– Честно.
– Вы и так ничего бы им не сказали.
– Твою мать, кусок дерьма! Да как же ты смел?
– Если бы я не сказал этого и не открыл вам затем правду, вы не согласились бы. Мы проверяли.
– А теперь соглашусь, да? – прошипела Корасон.
– Да.
– Это почему же, интересно?
– Потому что вам больше нравится, чтобы был смысл. Мы вам его даем. Ваша смерть действительно, не только на словах, будет ненапрасной. Можете считать, если хотите, что умерли родами. А мы – ваши выжившие дети.
– Всю жизнь мечтала, – нахмурилась Корасон, прислушиваясь к шагам в коридоре. – Идут, что ли?
– Да.
– Ладно, я скажу. После первого залпа.
– Нет, умоляю, до него! Вдруг второго не будет? Вдруг они сразу?..
– Ты сказал, что вы проверяли?
– Но ни в чем нельзя быть уверенным!
– А как насчет моей смерти? Вдруг меня можно спасти? – нехорошо сощурилась