1985 г.
Ресторан. Стол с белой скатертью, накрытый для ужина. Шесть стульев. МАРЛИН и ОФИЦИАНТКА.
МАРЛИН. Все отлично, да, стол на шестерых. Один человек опаздывает, но мы не будем ждать. Принесите бутылку Фраскати прямо сейчас, только охладите как следует.
ОФИЦИАНТКА уходит. Появляется ИЗАБЕЛЛА БЁРД.
МАРЛИН. А приехали. Изабелла. ИЗАБЕЛЛА. Дорогая моя, поздравляю. МАРЛИН. Да, это действительно этап. Это стоит отпраздновать. В отпуск хочется, но времени нет. Я бы хотела, как вы, в какое-нибудь экзотическое место, но не могу выбраться. Даже не представляю, как вы могли уехать с Гавайских островов. / Мне кажется, я могла бы вечно лежать на солнце, хотя, с другой стороны, я, конечно… ИЗАБЕЛЛА. Я действительно думала там поселиться. МАРЛИН. …совершенно не умею бездельничать. ИЗАБЕЛЛА. Я позвала свою сестру Хэнни приехать. Давай, Хэнни, поселимся здесь навсегда, будем помогать туземцам. За те деньги, что в Эдинбурге стоят две отбивных, здесь можно кило вырезки купить. И моя душенька Хэнни ответила, да, если мне так хочется, она поедет на Гавайи, но тогда я сказала, оставайся. Ей там гораздо лучше. Хэнни привыкла жить в Тобермори. МАРЛИН. Бедная Хэнни. ИЗАБЕЛЛА. У вас есть сестра? МАРЛИН. В общем да. ИЗАБЕЛЛА. Хэнни была веселая. Хорошая. Как же мне не хватало ее милого липа. Но в Шотландии жить я не могла. Там всегда пасмурно — ненавижу… МАРЛИН. А! Ниджо!
Она идет навстречу ГОСПОЖЕ НИДЖО. ОФИЦИАНТКА приносит вино.
НИДЖО. Марлин! МАРЛИН. Мне кажется, надо выпить, пока мы дожидаемся остальных. Мне кажется, просто надо выпить. Ну и неделя была.
ОФИЦИАНТКА разливает вино.
НИДЖО. В мое время напивались мужчины. А мы прислуживали, разносили саке. ИЗАБЕЛЛА. Я саке пробовала. Такой теплый напиток в маленькой чашечке. В дождливую погоду очень бодрит. НИДЖО. Как-то вечером отец предложил три круга по три чашечки, это нормально, а потом Император должен был объявить еще три круга по три, а он объявил три по девять, можете себе представить. Потом Император передал свою чашечку отцу и сказал: «Пусть дикий гусь прилетит ко мне этой весной». МАРЛИН. Пусть что? НИДЖО. Это литературная аллюзия, отсылка к эпической поэме десятого века, / Его Величество был очень образованным… ИЗАБЕЛЛА. Это японский император? / Я как-то встречалась с императором Марокко. НИДЖО. Вообще-то бывший император. МАРЛИН. Но он был не старый? / Да что вы, Изабелла! НИДЖО. Двадцать девять. ИЗАБЕЛЛА. Это длинная история. МАРЛИН. Двадцать девять — прекрасный возраст. НИДЖО. Мне было всего четырнадцать, я понимала, что он на что-то намекает, но не понимала, на что. Он прислал мне восьмислойное кимоно, а я отослала его назад. И когда это случилось, я так плакала. Он изорвал все мои кимоно. Но уже наутро, когда он ушел, / на нем был зеленый халат на алой подкладке и… МАРЛИН. То есть, вы хотите сказать, он вас изнасиловал? НИДЖО. …штаны, покрытые вышивкой, я почувствовала, что отношусь к нему по-другому. Это было так странно. Ну что вы, Марлин, нет, конечно, я принадлежала ему, это то, к чему меня готовили с раннего детства. Скоро я обнаружила, что мне грустно, если он не приходит. И когда день за днем не знаешь, когда его ждать, это угнетает. И мне не доставляло ни малейшего удовольствия приводить к нему других женщин. ИЗАБЕЛЛА. Я своего отца никогда не видела пьяным. Он был священник. / А замуж я вышла только в пятьдесят.
ОФИЦИАНТКА приносит меню.
НИДЖО. О, мой отец был глубоко религиозным. Перед самой смертью он сказал: «Служи Его Величеству, угождай во всем, а если впадешь в немилость, прими постриг». МАРЛИН. Так он хотел, чтобы вы жили в монастыре, а не скитались по всей стране. НИДЖО. Странствующих священников много было. Почему им можно, а монахине — нет? / Я ведь все равно сделала, как хотел отец. МАРЛИН. Можно, можно. / Мне кажется, это замечательно.
Появляется БЕЗУМНАЯ ГРЕТА.
ИЗАБЕЛЛА. Я тоже старалась делать как хотел отец. МАРЛИН. Грета, прекрасно. Ниджо. Грета. / Я знаю, что Гризельда опаздывает, а Иоанна, будем ее ждать? / Давайте я вам налью. ИЗАБЕЛЛА. Здравствуйте, Грета. (Продолжает разговор с Ниджо.) Я старалась быть настоящей дочкой священника. Рукоделие, музыка, благотворительность. Мне удалили опухоль на позвоночнике, приходилось много времени лежать. Изучала поэтов-метафизиков, гимнологию. / Мне казалось, я получала удовольствие от интеллектуальных изысканий. НИДЖО. О, вы любите поэзию. В нашей семье восемь поколений поэтов. Стихотворение отца / даже поместили в антологию…. ИЗАБЕЛЛА. А меня, хоть я и девочка, отец латыни учил. / Но… МАРЛИН. У нас в школе латыни не было. ИЗАБЕЛЛА. …на самом деле я больше любила работать руками. Готовка, уборка, штопка, верховая езда. / Все лучше, чем книжки читать. НИДЖО. Я даже не сомневаюсь, что вы очень умны. ИЗАБЕЛЛА. А, Грета? Простая жизнь на свежем воздухе. НИДЖО. Не могу сказать, что мне нравилась простая жизнь. Больше всего мне нравилось быть фавориткой императора / и носить тонкие шелковые одежды. ИЗАБЕЛЛА. Грета, у вас были лошади? ГРЕТА. Свинья.
Появляется ПАПЕССА ИОАННА.
МАРЛИН. Ну, слава богу, Иоанна, можем заказывать. Вы всех знаете? Мы как раз говорили об изучении латыни и о том, какие мы умненькие. А Иоанна, межу прочим, в детстве была вундеркиндом. Честное слово. Что вас больше всего волновало, когда вам было десять? ИОАННА. Оттого что ангелы бесплотны, у них нет индивидуальности. Все ангелы совершенно одинаковы. МАРЛИН. Во дают.
Онисмеются. Смотрят меню.
ИЗАБЕЛЛА. Да, совсем я латынь забыла. Отец занимал огромное место в моей жизни, и, когда он умер, я так горевала. Мне, пожалуйста, цыпленка / и суп. НИДЖО. Конечно, горевали. А мой молился, а потом задремал на солнце. Я дотронулась до его колена, хотела разбудить. «Интересно, что будет, если…» — сказал он — и умер, не успев договорить. / Если бы он умер во время… МАРЛИН. Какой ужас. НИДЖО...молитвы, он бы отправился прямо на небеса. / Мне уолдорфский салат. ИОАННА. Смерть — это возвращение к Господу всех созданий его. НИДЖО. Не надо было его будить. ИОАННА. Что такое ад? Это просто незнание истины. Меня всегда привлекало учение Джона Шотландского, хотя он склонен путать / мирское с божественным.
* * *
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Ресторан. Стол с белой скатертью, накрытый для ужина. Шесть стульев. МАРЛИН и ОФИЦИАНТКА.
МАРЛИН. Все отлично, да, стол на шестерых. Один человек опаздывает, но мы не будем ждать. Принесите бутылку Фраскати прямо сейчас, только охладите как следует.
ОФИЦИАНТКА уходит. Появляется ИЗАБЕЛЛА БЁРД.
МАРЛИН. А приехали. Изабелла. ИЗАБЕЛЛА. Дорогая моя, поздравляю. МАРЛИН. Да, это действительно этап. Это стоит отпраздновать. В отпуск хочется, но времени нет. Я бы хотела, как вы, в какое-нибудь экзотическое место, но не могу выбраться. Даже не представляю, как вы могли уехать с Гавайских островов. / Мне кажется, я могла бы вечно лежать на солнце, хотя, с другой стороны, я, конечно… ИЗАБЕЛЛА. Я действительно думала там поселиться. МАРЛИН. …совершенно не умею бездельничать. ИЗАБЕЛЛА. Я позвала свою сестру Хэнни приехать. Давай, Хэнни, поселимся здесь навсегда, будем помогать туземцам. За те деньги, что в Эдинбурге стоят две отбивных, здесь можно кило вырезки купить. И моя душенька Хэнни ответила, да, если мне так хочется, она поедет на Гавайи, но тогда я сказала, оставайся. Ей там гораздо лучше. Хэнни привыкла жить в Тобермори. МАРЛИН. Бедная Хэнни. ИЗАБЕЛЛА. У вас есть сестра? МАРЛИН. В общем да. ИЗАБЕЛЛА. Хэнни была веселая. Хорошая. Как же мне не хватало ее милого липа. Но в Шотландии жить я не могла. Там всегда пасмурно — ненавижу… МАРЛИН. А! Ниджо!
Она идет навстречу ГОСПОЖЕ НИДЖО. ОФИЦИАНТКА приносит вино.
НИДЖО. Марлин! МАРЛИН. Мне кажется, надо выпить, пока мы дожидаемся остальных. Мне кажется, просто надо выпить. Ну и неделя была.
ОФИЦИАНТКА разливает вино.
НИДЖО. В мое время напивались мужчины. А мы прислуживали, разносили саке. ИЗАБЕЛЛА. Я саке пробовала. Такой теплый напиток в маленькой чашечке. В дождливую погоду очень бодрит. НИДЖО. Как-то вечером отец предложил три круга по три чашечки, это нормально, а потом Император должен был объявить еще три круга по три, а он объявил три по девять, можете себе представить. Потом Император передал свою чашечку отцу и сказал: «Пусть дикий гусь прилетит ко мне этой весной». МАРЛИН. Пусть что? НИДЖО. Это литературная аллюзия, отсылка к эпической поэме десятого века, / Его Величество был очень образованным… ИЗАБЕЛЛА. Это японский император? / Я как-то встречалась с императором Марокко. НИДЖО. Вообще-то бывший император. МАРЛИН. Но он был не старый? / Да что вы, Изабелла! НИДЖО. Двадцать девять. ИЗАБЕЛЛА. Это длинная история. МАРЛИН. Двадцать девять — прекрасный возраст. НИДЖО. Мне было всего четырнадцать, я понимала, что он на что-то намекает, но не понимала, на что. Он прислал мне восьмислойное кимоно, а я отослала его назад. И когда это случилось, я так плакала. Он изорвал все мои кимоно. Но уже наутро, когда он ушел, / на нем был зеленый халат на алой подкладке и… МАРЛИН. То есть, вы хотите сказать, он вас изнасиловал? НИДЖО. …штаны, покрытые вышивкой, я почувствовала, что отношусь к нему по-другому. Это было так странно. Ну что вы, Марлин, нет, конечно, я принадлежала ему, это то, к чему меня готовили с раннего детства. Скоро я обнаружила, что мне грустно, если он не приходит. И когда день за днем не знаешь, когда его ждать, это угнетает. И мне не доставляло ни малейшего удовольствия приводить к нему других женщин. ИЗАБЕЛЛА. Я своего отца никогда не видела пьяным. Он был священник. / А замуж я вышла только в пятьдесят.
ОФИЦИАНТКА приносит меню.
НИДЖО. О, мой отец был глубоко религиозным. Перед самой смертью он сказал: «Служи Его Величеству, угождай во всем, а если впадешь в немилость, прими постриг». МАРЛИН. Так он хотел, чтобы вы жили в монастыре, а не скитались по всей стране. НИДЖО. Странствующих священников много было. Почему им можно, а монахине — нет? / Я ведь все равно сделала, как хотел отец. МАРЛИН. Можно, можно. / Мне кажется, это замечательно.
Появляется БЕЗУМНАЯ ГРЕТА.
ИЗАБЕЛЛА. Я тоже старалась делать как хотел отец. МАРЛИН. Грета, прекрасно. Ниджо. Грета. / Я знаю, что Гризельда опаздывает, а Иоанна, будем ее ждать? / Давайте я вам налью. ИЗАБЕЛЛА. Здравствуйте, Грета. (Продолжает разговор с Ниджо.) Я старалась быть настоящей дочкой священника. Рукоделие, музыка, благотворительность. Мне удалили опухоль на позвоночнике, приходилось много времени лежать. Изучала поэтов-метафизиков, гимнологию. / Мне казалось, я получала удовольствие от интеллектуальных изысканий. НИДЖО. О, вы любите поэзию. В нашей семье восемь поколений поэтов. Стихотворение отца / даже поместили в антологию…. ИЗАБЕЛЛА. А меня, хоть я и девочка, отец латыни учил. / Но… МАРЛИН. У нас в школе латыни не было. ИЗАБЕЛЛА. …на самом деле я больше любила работать руками. Готовка, уборка, штопка, верховая езда. / Все лучше, чем книжки читать. НИДЖО. Я даже не сомневаюсь, что вы очень умны. ИЗАБЕЛЛА. А, Грета? Простая жизнь на свежем воздухе. НИДЖО. Не могу сказать, что мне нравилась простая жизнь. Больше всего мне нравилось быть фавориткой императора / и носить тонкие шелковые одежды. ИЗАБЕЛЛА. Грета, у вас были лошади? ГРЕТА. Свинья.
Появляется ПАПЕССА ИОАННА.
МАРЛИН. Ну, слава богу, Иоанна, можем заказывать. Вы всех знаете? Мы как раз говорили об изучении латыни и о том, какие мы умненькие. А Иоанна, межу прочим, в детстве была вундеркиндом. Честное слово. Что вас больше всего волновало, когда вам было десять? ИОАННА. Оттого что ангелы бесплотны, у них нет индивидуальности. Все ангелы совершенно одинаковы. МАРЛИН. Во дают.
Онисмеются. Смотрят меню.
ИЗАБЕЛЛА. Да, совсем я латынь забыла. Отец занимал огромное место в моей жизни, и, когда он умер, я так горевала. Мне, пожалуйста, цыпленка / и суп. НИДЖО. Конечно, горевали. А мой молился, а потом задремал на солнце. Я дотронулась до его колена, хотела разбудить. «Интересно, что будет, если…» — сказал он — и умер, не успев договорить. / Если бы он умер во время… МАРЛИН. Какой ужас. НИДЖО...молитвы, он бы отправился прямо на небеса. / Мне уолдорфский салат. ИОАННА. Смерть — это возвращение к Господу всех созданий его. НИДЖО. Не надо было его будить. ИОАННА. Что такое ад? Это просто незнание истины. Меня всегда привлекало учение Джона Шотландского, хотя он склонен путать / мирское с божественным.
