нежелательно. Он пожалеет ребенка и не захочет никаких осложнений.

— Даже если он и не проболтается, ребенок скажет, где мы… Я арендовал коттедж на свое имя.

— Ребенка привезут, когда будет уже темно. Навряд ли он что-нибудь запомнит…

— Но вам не приходит в голову, что станет со мной! — закричал Пол. — Вы-то, я полагаю, ускользнете из этой страны.

— Мы все идем на большой риск. Вам следует помнить, что если не вступите в игру, наверняка пропадете. У нас такие случаи бывали и раньше. — Петров, зевая, обхватил своими мощными руками голову. — Кроме всего, ребенок одноразового применения.

Огонь в газовой горелке вспыхнул и погас. Маленькая душная комната точно сжалась вокруг Пола.

— Ну-ка, вы не чувствуете?

Его голос упал до шепота.

Энни Стотт потянула носом воздух.

— Пол все еще думает, что мы играем с ним в поцелуи. Мой бедный брат, никто не просит тебя быть палачом. — Она постучала по столу, накрытому скатертью. — Попытайся взять в толк, что большие дела требуют риска. Рэгби сделал важное открытие, благодаря которому западные державы на пять лет опередили нас в области противоракетной обороны. Если план не удастся, империалисты могут рассчитывать на пятилетний период нашей незащищенности. Ты думаешь, Пентагон не поддастся искушению напасть на Россию? А это означает смерть сотен тысяч детей, а не одного.

— Я просто не могу согласиться…

— Напрасно теряем время, — вмешался Петров. — Если мистер Каннингем решил не участвовать, он может сдать коттедж в поднаем вам, Энни, и мы найдем другого помощника. Но последствия вам известны, мой друг. Вы уже слишком увязли в этом деле.

Пол это хорошо знал. Он вспомнил о своем детстве, бедной матери-вдове, любимой работе, жизненных благах и о своем строгом дядюшке из Южной Африки, который оставит ему наследство, если только Пол не впутается в какое-нибудь скандальное происшествие, и вздохнул. Все это может исчезнуть по мановению руки Петрова.

Он настойчиво отгонял от себя мысль о ребенке профессора Рэгби, но она гвоздем сидела у него в голове.

— Я не передумал, я…

— Так-то лучше. — Петров стиснул его в объятиях. — Никогда не считал вас робкой душонкой.

Пол заметил, что Энни Стотт скептически смотрит на него. Ведьма. Сущая ведьма со своим нелепым коммунистическим жаргоном и политической паранойей.

— Я говорю лишь, что Рэгби и не подумает сообщить о своей формуле и других подробностях, прежде чем не устроит нам полицейской ловушки.

— Мой дорогой Пол, вы сущий младенец в подобных вещах. Рэгби не сможет обмануть нас.

— Как так?

— У нас будет… друг в Домике для гостей.

— Черт возьми! Вы достаточно предусмотрительны! Вы имеете в виду подслушивающего телефонные разговоры?

— Чтобы избежать какого бы то ни было жульничества со стороны профессора, — широко улыбнулся Петров.

Пола вдруг охватило чувство жалости к этому человеку. Петров был ярким представителем мужского пола: обобщенно он напоминал ему фигуру отца, которого Полу так не хватало в детстве.

— Тогда кто же это?

— О, вы не должны интересоваться. Даже Энни не знает. В таком деле лучше, чтобы каждый из его участников знал поменьше о другом.

— Значит, мы только пешки для вас?

— Каждый из нас пешка, — нетерпеливо сказала женщина, — которой движет рука исторической необходимости.

— Историческая необходимость в данном случае представлена товарищем Петровым?

— Нет-нет, Пол. Я не Бог. Я лишь другая фигура на доске.

— Хотя и сильная. Слон?

— Великолепно! Великолепно! — сказал Петров с мальчишеским энтузиазмом. — Что вы думаете обо мне как о слоне, Энни? Хорошо ли я буду выглядеть в гетрах и с передником на животе?

Мисс Стотт пыталась изобразить на лице улыбку — одновременно подобострастную и неодобрительную.

— Я восхищен всем этим, — сказал Пол. — Каким образом всем удалось узнать, что Рэгби собирается побывать в Домике для гостей в Даункомби?

— Все очень просто. Он был здесь на Рождество в прошлом году, безусловно, чтобы улизнуть от ученого истеблишмента из того места, где он работает. Расспросив кого следует, мы установили, что он снова появится здесь на Рождество. У нас есть свой агент среди этого истеблишмента. Но, к сожалению, он занимает не очень-то высокое положение.

— И это тот, кого вы внедрили в Домик для гостей?

— Безусловно, нет. Вы очень наивны, Пол. — Петров снисходительно улыбнулся, показывая крупные зубы с золотыми пломбами. Он думал о тех тонких улыбках, с помощью которых они заполучили человека, информирующего о приездах Рэгби в Домик для гостей. Все прошло весьма успешно. Петров любил точность — никаких промахов, никаких уверток. Он посмотрел на Энни Стотт. Она сидела у стола, обхватив колени руками. Отличный работник, дисциплинированный и в меру умный. Ей не приходилось прежде выполнять секретные задания, и британская контрразведка знала лишь о ее членстве в партии. Другое дело этот молодой человек. Достаточно умный, но ненадежный, морально неустойчивый. Однако у него есть доступ в коттедж. Вот почему он был привлечен для участия в деле. Но не разорвет ли эта попытка прежние его связи, хотя он и выказал какое-то желание участвовать в борьбе? И тем не менее требовалось еще одно усилие.

— Но есть одно «но», — сказал он. — Мы узнали, что все комнаты в Домике для гостей уже заказаны для приезжающих на Рождество. К счастью, с одним из ожидаемых гостей произошел непредвиденный случай.

Петров увидел, как выражение недоверчивого интереса на лице Пола Каннингема сменилось всевозрастающим страхом.

— Вы предполагаете худшее, мой дорогой Пол. Но это не смертельный случай. Хотя нельзя думать, что смертельных случаев не происходит.

«Будто у ребенка отнимают шоколад, — подумала Энни Стотт. — Молодой глупец готов всему верить. Буржуазное воспитание, завершенное дозой фантазии в духе Джеймса Бонды. Безусловно, даже он должен знать, что партия запрещает акты индивидуального насилия. Конечно, были времена, когда насилие считалось необходимым — покончить с контрреволюционным движением или же помочь Советскому Союзу быть на равных с империалистическими державами. Но такое должно быть санкционировано на самом высшем партийном уровне».

Мисс Стотт не видела, как наносят удары в приступе ярости, с тех времен, когда в сэлфордских трущобах ее истязали соученики. Ее голова была полна абстрактных понятий, лозунгов, диаграмм, статистических данных, где все, даже похищение детей, было деперсонализировано. Представить себе все это иначе она просто бы не могла, как не могла бы понять причины, почему именно она была выбрана для