прекрасно понимая, что представляет экономическую силу, поддерживаемую самым мощным в мире флотом.

И наконец, Россия. Она дала конгрессу светскую звезду первой величины, по крайней мере сиявшую вначале, — царя Александра. Высокий, белокурый, в темно-зеленом мундире и сдвинутой набок шляпе, русский государь отличался импульсивностью и неумеренностью в своих желаниях. Он обладал ненасытной сексуальностью, в чем не уступал своей бабушке Екатерине Великой. Поведение его было всегда загадочно и непредсказуемо. «Если бы он был женщиной, — сказал как-то Наполеон, — я мог бы им увлечься».

Таков был блистательный состав главных участников Венского конгресса. Он длился девять месяцев, превратившись в самое грандиозное и незабываемое массовое гулянье в истории. На нем плелись интриги и заговоры, враждовали и влюблялись, состязались друг с другом в государственных и любовных делах. Один из очевидцев, молодой сочинитель песен, граф Огюст де Ла Гард-Шамбона так охарактеризовал этот необыкновенный международный спектакль:

«Королевства кромсались или наращивались на балах; милости раздавались за обедом; конституции составлялись на охоте... Все думали только об удовольствиях».

И все же, несмотря на безудержное веселье, в Вене перекраивалась карта мира. Швейцария получила статус нейтралитета. Конгресс провозгласил свободу плавания в морях и на реках, установил дипломатические процедуры, вернул бесценные предметы искусства их настоящим владельцам и совершил много других полезных дел. Под занавес делегации осуществили то, ради чего собрались: 9 июня 1815 года они подписали мир.

В бальных залах, дворцовых палатах и спальнях участники Венского конгресса сотворили то, что Генри Киссинджер назвал «самым длительным миром на европейском континенте».

Глава 1 И ХЛЕБ, И ЗРЕЛИЩА

Собралась в буквальном смысле орава царедворцев. Все кричат: «Мира! Справедливости! Баланса сил! Компенсаций!» Я здесь лишний. Все, что мне нужно, — это новая шляпа!

Принц де Линь

Эти места, искореженные двадцатилетней войной, никогда еще не видели так много богатых, роскошных карет. Путников поджидала опасность на каждой обочине, за каждым поворотом.

На дорогах орудовали разбойники, да и постоялые дворы служили притоном для головорезов. Рискнуть отправиться в путешествие после войны могли только «отчаянные храбрецы, глупцы и самоубийцы» либо идеалисты и праздные искатели приключений. Однако осенью 1814 года по дорогам, ведущим в Вену, мчались сотни красочных экипажей.

В Вене созывалась долгожданная мирная конференция, которой предстояло определить судьбу Европы. В этот древний европейский город съезжались короли, князья, герцоги, дипломаты и многие тысячи любознательных зевак, увеличивая население австрийской столицы по меньшей мере на треть.

Формально приглашения на конгресс не рассылались, о нем было объявлено в газетах.

Революционные и наполеоновские войны распотрошили Европу. Впервые за всю историю континент пережил нашествие огромных армий, набранных на основе всеобщей воинской повинности, — «тотальную войну». Франция положила начало конскрипции известным указом, изданным в августе 1793 года:

«Молодые люди обязаны сражаться; семейные мужчины должны ковать оружие и обеспечивать снабжение и подвоз; женщинам надлежит шить палатки, одежду и работать в госпиталях; дети пусть щиплют корпии из старого полотна; старикам подобает выходить на площади и воодушевлять воинов».

Война принесла неимоверные страдания народам, разрушила государства, экономики, искалечила семьи. Погибли пять миллионов человек, еще больше остались на всю жизнь инвалидами. С лица земли были стерты целые деревни, загублены пашни, попраны законы, совершены чудовищные злодеяния.

Бедствие, обрушившееся на Европу, породило множество сложных, запутанных и острых проблем. Союзники рассчитывали заняться ими после победы. Пока, как им казалось, они разобрались только с Францией. Овладев столицей и потратив два месяца на пререкания, они в мае 1814 года подписали договор.

Согласно Парижскому договору, Франция возвращалась к границам по состоянию на 1 января 1792 года. Это означало, что она лишалась львиной доли своих завоеваний, но не всех. Территории, захваченные до этой даты, сохранялись за ней, включая северо-восточные регионы, Шамбери в Савойе, бывший папский анклав Авиньон и даже некоторые колонии в Новом Свете. Фактически жизненное пространство Франции и ее население оказывались больше, чем при Людовике XIV, Людовике XV и Людовике XVI.

Союзники рассчитывали на то, что великодушные условия мира помогут новому королю Людовику XVIII утвердиться на троне и интегрировать страну в мировое сообщество. Победители не подвергли Францию неизбежным в таких случаях наказаниям. Они не потребовали контрибуции, не оккупировали страну и не ограничили вооруженные силы. Союзники проявили к поверженному противнику необычайное снисхождение.

Все остальные проблемы оставались нерешенными. Конгрессу предстояло переустроить бывшую империю и ее многочисленные королевства-сателлиты, по сути, определить будущее всей Западной Европы, территорий, расположенных восточнее Рейна, и многих лакомых островов от Карибского бассейна до Ост-Индии.

Самой тяжелой, по крайней мере поначалу, была проблема Польши. Наполеон называл эту страну «ключом от кладовых с сокровищами», а просвещенные деспоты XVIII века стремились захватить как можно больше польских земель и делили их не меньше трех раз.

К 1795 году Польша исчезла с карты мира, проглоченная, по выражению Фридриха Великого, «как артишок, ломтик за ломтиком». Львиная доля польских территорий досталась России, включая Литву, Украину, Белоруссию и Восточную Польшу. Австрия завладела древним Краковом, богатым сельскохозяйственным регионом Восточной Галиции и соляными копями Тернополя. Пруссия присвоила Варшаву, Гданьск и полосу земли, простирающуюся на север к морю, получившую впоследствии название «польского коридора». Это был результат грубой и циничной демонстрации политики с позиции силы.

Наполеон разыгрывал польскую карту в своей восточной военной кампании, называя раздел Польши «безнравственным, безрассудным и непростительным». Бонапарт обещал полякам: если они докажут ему, что достойны стать нацией, то он поможет им возродить страну. Завоеватель ограничился лишь созданием крошечного Варшавского герцогства, которое нещадно эксплуатировал. Венский конгресс, казалось, предоставлял возможность восстановить наконец