говорила французская эмигрантка баронесса дю Монте. Другой поклонник австрийской столицы, сочинитель песен и искатель приключений граф Огюст де Ла Гард-Шамбона, называл Вену «колыбелью счастья». Осенью гости, съехавшиеся на мирную конференцию, смогли сами убедиться в справедливости его слов.

В роли официального устроителя конгресса выступил император Австрии Франц I, последний коронованный император Священной Римской империи. Родившийся во Флоренции, Франц был главой семейства Габсбургов, древнейшей и самой известной в Европе династии, правившей почти бессменно с XIII века. Шестисотлетнее господство прервал лишь Карл VII из династии Виттельсбахов, властвовавший некоторое время в сороковых годах XVIII века до того, как корона снова перешла к Габсбургам (или, вернее, к Габсбургско-Лотарингской линии династии Габсбургов).

Император Франц был среднего роста; на лице, обрамленном белоснежными волосами, выделялись точеные скулы и пресловутый габсбургский подбородок, выступавший вперед. Ему было всего сорок шесть лет, но он казался намного старше своего возраста. Он уже пережил на троне трудные двадцать два года: сначала Французскую революцию, потом наполеоновские войны. Император выглядел уставшим и издерганным. Кто-то сказал тогда о нем: «Если на него хорошенько дунуть, то он упадет».

Франца любили и в народе, и при дворе. Его величали «папой Францем» и «отцом нации», ему посвящались музыкальные произведения, а Йозеф Гайдн написал «Боже, храни императора Франца!» (мелодия до сих пор используется в германском национальном гимне). Некоторые члены семьи называли белоголового императора «Венерой», богиней любви. Это можно, наверное, считать еще одним проявлением эксцентричности Габсбургов, хотя император был известен своей страстью к античным скульптурам; и сам он с мечтательным, невидящим взглядом на самом деле смотрелся как античная статуя.

Когда император не был занят наведением порядка в нескончаемом хаосе государственных дел, он предавался музыке: Франц играл на скрипке в семейном струнном квартете, и ему иногда аккомпанировал на виолончели министр иностранных дел Меттерних. Францу нравилось делать конфеты, ухаживать за растениями в дворцовых оранжереях и без конца рассматривать огромную коллекцию карт в библиотеке. Император обладал такими географическими познаниями, с которыми не мог сравниться ни один сюзерен, приехавший на конгресс. Грандиозное собрание книг, насчитывавшее после его смерти сорок тысяч томов, составило основу Австрийской национальной библиотеки.

Эпицентром светской жизни должен был стать Хофбург, дворец императора Франца, или кратко Бург, как все его называли. Первоначально четырехбашенная крепость, выстроенная в последней четверти XIII века, предназначалась для защиты города. С того времени дворец беспорядочно разросся, заняв несколько кварталов, по мере того как Габсбурги добавляли к нему новые флигеля и дворы.

Император Франц решил предоставить приезжим монархам практически весь дворец. Поразмыслив над рангами и амбициями коронованных особ, император выделил русскому царю бело-золотистые, в стиле рококо апартаменты на третьем этаже Амалиенбурга, пристроенного к дворцу в конце XVI века, названного в честь жены императора Иосифа I и недавно обновленного. Это были поистине царские хоромы: позолоченные зеркала, хрустальные канделябры, сверкающие паркетные полы, камчатые кресла.

Королю Пруссии отвели анфиладу комнат в Швейцерхофе, средневековом центре замка; во дворе здесь прежде проходили рыцарские поединки, туда вели ренессансные «ворота добродетели» XVI века, увенчанные габсбургским орлом и двумя львами. В этом крыле располагалась императрица Мария Людовика, которой пришлось перебраться в другие покои дворца, чтобы освободить место для прусского монарха.

В Хофбурге разместились еще три короля, две императрицы, королева и многочисленные князья. В Швейцерхофе поселился долговязый, тощий и словоохотливый король Дании Фредерик VI, а на втором этаже Амалиенбурга — меланхоличный, грузный и суровый самодержец Вюртемберга. Апартаменты в крыле начала XVIII века, известном как Reichskanzlei, то есть государственная канцелярия, занял король Баварии Максимилиан I Иосиф, «добрый король Макс», основатель фестиваля «Октоберфест».

Каждый вечер во дворце накрывалось сорок — пятьдесят банкетных столов, обходившихся Францу в баснословные суммы. За ними устраивались обильные и изысканные пиршества, состоявшие иногда из восьми блюд. Вначале слуги в париках и ливреях приносили супы и закуски, аккуратно расставляя их среди серебра, хрусталя, цветов и свечей. Затем подавалось мясо — говядина, окорока, оленина, фазан или куропатка. Вина подбирались соответственно блюду: устрицам сопутствовало шабли, отварному мясу — рейнское вино, жаркому — бордо или токай с императорских виноградников в Венгрии. Потом на столах появлялись фрукты, пирожные, сладости, различного рода выпечка, сыры или желе. Мороженое подавалось только тогда, когда присутствовал император Франц. Для хронически не высыпавшихся гостей день и ночь подогревались огромные чайники с кофе (не менее шестисот порций!).

Кухни, где готовились грандиозные пиршества, являли собой такое же поразительное зрелище. На главной кухне, куда вела лестница под дворцовой часовней, дымился гигантский вертел, на котором при желании можно было зажарить целого быка. Ему ассистировали несколько вертелов меньшего размера: для гусей, уток, зайцев и фазанов. Кипели котлы, медные горшки, а пламя исполинского вертела было настолько сильным, что все вокруг напоминало преисподнюю. В соседних комнатах шеф-повара, повара и поварята рубили, резали, кромсали туши «бедных животных, подобно тому как дьявол расправляется с душами, обреченными на вечные муки».

Заботясь о досуге своих сиятельных гостей, император учредил специальный «фестивальный комитет», поручив ему «спланировать, подготовить и провести развлекательные и увеселительные мероприятия». По настоянию Франца комитету надлежало составить самый «насыщенный и оригинальный» график светских развлечений, «какой только можно вообразить»: он должен был непрестанно изыскивать новые и интересные способы для «получения удовольствия» и «создания атмосферы всеобщего веселья». Надо сказать, что фестивальный комитет действительно оказался самым загруженным органом Венского конгресса. Он организовал лавину пышных балов, банкетов, маскарадов, выездов на охоту, ставших фирменным знаком Венского конгресса и названных потомками «расточительной блажью».

Прихоти высокородных гостей были самые разнообразные, и