- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (33) »
Г. Т. Северцев-Полилов Под удельною властью
I
Южная Русь отдыхала от княжеских междоусобиц… После многочисленных битв, удач и неудач князю суздальскому, Юрию Владимировичу, удалось сесть на киевский престол и сделаться великим князем. Враги его временно оставили в покое Киев. Великий князь мог спокойно посадить в Вышгород, где некогда сидел сам, своего любимого сына и соратника Андрея. Тысяча сто пятьдесят пятый год начался спокойно. Младшие князья, сыновья Юрия, были посажены им в Ростове и Суздале. Северная и Южная Русь находились под властью близких по родству между собою князей, влияние которых продолжало усиливаться. Юрий вздохнул спокойно: надежды его осуществились, разбитые враги не скоро еще могли оправиться от нанесенного им поражения. Далеко не так спокоен был Андрей в селе Вышгороде, отстоявшем в одиннадцати верстах от стольного города. С юных лет закаленный в боях, храбрый князь тосковал в своем вынужденном покое. Угрюмо сидел он в опочивальне, мысли его были далеко отсюда. Поодаль от князя, на лавке, покрытой красным сукном, сидел любимый его мечник и ближний советник, Михно. Только с ним делился Андрей своими планами и намерениями, только к его голосу прислушивался иногда. — Заперли сокола в клетку, связали ему крылья! — угрюмо проговорил Андрей. — Великий князь, твой родитель намерен, как слышно, передать тебе киевское княжение, когда Всевышний, призовет его к себе, — сказал мечник. Андрей недовольно пожал плечами. — Что мне в Киеве?! Всю жизнь придется выдерживать борьбу с Мстиславичами, Ольговичами… Да, пожалуй, и венгры постараются помочь им. — Прав ты, княже! — эхом отозвался Михно. — Не скоро упорядишь этот край… — А половцы?! — продолжал развивать свою мысль князь. — Любому из наших недругов помощь окажут. Плати им только… — Что говорить!.. Народ продажный… Сегодня с тобой, а завтра против тебя… Было бы что взять… Им все равно, от кого ни получить… — Вот ты сам видишь, каково заводить здесь порядки… Всегда держи себя начеку… На лице сурового дружинника появилась легкая усмешка. — Смекаю я, княже, что ты не прочь отсюда выбраться! Чернигов воевать, что ль, хочешь аль на Галич метишь? Задумчиво взглянул на верного слугу Андрей. — Сейчас не назову тебе, куда идти мне хочется… Сперва сам обсужу, а там и с тобой перекинусь мыслями… — Что ж?! Твоя княжая воля… Куда идти поволишь, туда и пойдем, — недовольно пробурчал Михно, раздосадованный недоверием своего властелина. Чуткое ухо Андрея уловило недовольство в голосе своего верного дружинника. — Поздно, ночь на дворе… — продолжал Михно. — Спокойной ночи, господине! — Пожди! — коротко заметил Андрей. Поднявшийся было мечник снова опустился на лавку. — Сколько у нас дружины? Михно стал пересчитывать по пальцам. — До трех сотен немного недостанет… — Поди, чай, обленились бездельем?.. — С женами сидят по домовушам… Аль красных девок у киевлян воруют… — А коль нужда в них случайно приключится?.. — Забавы все свои сейчас же побросают… Аль дружину ты свою не знаешь, княже? — Понаблюди, Михно! Кажись, скоро понадобятся мне они… — В любое время, княже! Повели ударить лишь в било… Вмиг соберутся все на княжий двор в доспехах бранных. — А кони? — нетерпеливо спросил Андрей. — Стреноженны в лугах пасутся… За ними не станет дело. — Зажги щепец! Дружинник бросился исполнять приказание. Опочивальня осветилась слабым светом тонкой липовой лучины. Запахло легким дымком. — Идти, что ль, спать? — спросил мечник. — Теперь иди! — решительно проговорил князь. — на молитву встану. Акафист Пречистой Владычице прочту… Она укажет путь мне… Об утре свидимся!.. Михно низко поклонился князю и вышел из горницы. Князь Андрей плотно притворил дверь, зажег от щепца тоненькую восковую свечу, потушил лучину и опустился перед аналоем на колени. Молился он жарко, прерывая молитву земными поклонами, глубокими вздохами. Светлый месяц выкатился н небо большим шаром, заглянул в узкое слюдяное окно опочивальни, когда князь, окончив чтение акафиста, поту шил свечу и пошел на отдых.
II
Мечник был холост. Выйдя от князя, он направился в сборную избу, где жил вместе с другими холостыми дружинниками. Они сидели за ужином и при входе Михно поднялись с мест. В нем они чтили княжего любимца и считали за старшего. Недовольство на князя исчезло у мечника. — Набивайте плотнее брюхо! — шутливо обратился он к сидящим. — Не ровен час, как бы в поход не уйти… Дружинники переглянулись. — Во всяко время готовы сложить за князя головы! — бойко ответил один из них. — А, это ты, Фока! Молод еще, а рвешься в битву. — Кровь говорит… У нас в Царьграде каждый мальчишка на брань идти готов… — Забыл я, брат, что ты из Царьграда. — Царьградским был мой отец… Я здесь родился, на Руси… Я русский, — возразил Фока, красивый молодой дружинник с черными вьющимися волосами. — Пусть будет так, тем лучше! — проговорил мечник и сел ужинать. — Нацедите-ка мне, молодцы, кубок браги! — продолжал он. — Михалка, ты, поторапливайся! Рослый дружинник, с небольшой русой бородой, зачерпнул ковшом из чана браги и подал старшему. — Во здравие князя и ваше, друга! — громко проговорил последний и осушил чару до дна. — И впрямь мы заутра в поход идем? — спросил Василько, небольшого роста, кряжистый парень. Михно спохватился, что сказал лишнее. — Я пошутил… К чему нам мыслить о походе? Аль в Вышгороде плохо живется?.. Всего вдоволь… — Тоскливо без дела ратного, — заметил Фока. — Не землю ж нам пахать! — Мы пахари, да только мечом… — отозвался угрюмый Глеб, поседевший в боях. Долго еще говорили и рассуждали между собой дружинники, не переставая наполнять кубки холодным пенником и брагой. Лучину не засветили: запрет от князя был, чтобы хмелевые люди ненароком не сожгли сборной избы. После короткой молитвы дружинники полегли по лавкам, на полатях, кой-кто из них выбрался наружу. Теплая майская ночь позволяла спать на земле. Василько с Фокой лежали рядом под развесистой яблоней. Они подостлали под себя конские потники, прикрылись азямами, но сон бежал от глаз. Молодые люди охотно пошли бы в село, но, помня строгий наказ князя не покидать на ночь сборной, боялись ослушаться. — Ты, Фока, помнишь своего отца? — спросил Василько. — Немного помню… Его убили, как мне шла лишь пятая весна. Рослый такой, весь почерневший от солнца был он…- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (33) »