заулыбались начальнику.

- Ну что, историк, пошли, - махнул головой на выход он.

- Куда, - поинтересовался я с опаской.

- Пошли, пошли, там и увидишь, куда, - он схватил меня за руку и, проведя вперед себя, толкнул в спину. Один из автоматчиков хмыкнул.

Я оглянулся. Пистолет болтался на левом боку командира, он величаво следовал сзади. У развилки коридоров мы остановились. Слева нам путь пересекала цепь полубегущих людей в преимущественно черных комбинезонах. На толстых ремнях, свисающих у них к груди, висели лучевые автоматы. Справа в задымленном от только что, видимо, произошедших выстрелов, вперемешку валялись люди в черном и сером. Между ними ходили черные, ногами раскладывая их вдоль стен. Проход освободился, и сзади меня опять толкнули.

- Иди, чего встал, что, убитых никогда не видел?

Мы проходили теми самыми проходами, которыми я шел сюда. Лампы у потолка были разбиты, двери в боковые комнаты и кабинеты местами взорваны, местами выломаны. В открывающееся через свободные просветы пространство было страшно смотреть. Выгоревшие помещения, валяющиеся издырявленные люди. Кругом пахло гарью и жареным, и, хоть настроение было ужасным, я все же с облегчением вздохнул, когда мы, наконец, вышли из сектора. Теперь мы стояли у дверей шахты лифта. Командир оживленно насвистывал какую-то дурацкую песенку. Двери разъехались, открыв пустую кабину.

- Вперед, - услышал я сзади его грубый оклик.

Где сейчас Бэрт, где все? Что произошло и кто эти люди?

Ни на один из этих вопросов я не в силах был найти ответ. Куда меня ведут и зачем я им нужен? Впрочем, через пять минут, когда мы встали на эскалатор, ведущий в головные отсеки корабля, стало кое-что ясно. Ехали мы к центральному отделению, где находились зал и капитанские залы. Навстречу ехали все те же люди в черных комбинезонах. Они перемещались строгими десятками, строясь где это только можно, впрочем, встречались группы и по двадцать-тридцать человек. Эскалатор был длинный, и пока мы ехали, было время кое-что прикинуть. Да, скорей всего , - это переворот. Вот и дождались, кто взял или пытается взять власть. Судя по словам этих молодчиков, это - Рап. Бэрт был абсолютно прав, его надо было убрать, пока было не поздно. Однако даже сейчас, откуда известно, сумел ли он, этот Рап, добиться того, чего хотел. Говорить со своими конвоирами не хотелось, расспрашивать тем более. Черт знает, что у них там в голове. Спрошу что-нибудь, а они меня раз - и все. Хотя, нет, им меня надо куда-то доставить, и, судя по обращению, живого. Так или иначе, лучше подождать и не рисковать подобными расспросами.

Эскалатор закончился. Мы вышли на площадку перед тянущейся вправо и влево огромной галереей.

- Сюда, - указал рукой влево мой спутник, даже не толкнув меня на сей раз сзади. Солдаты, так я их решил называть для себя, вполголоса стали переговариваться друг с другом и со своим начальником.

- Слышь, главный, а чего надо соратнику Рапу от этой ..., - он сделал паузу, видимо, показывая на меня.

Командир помолчал и ответил:

- Соратник знает, что делает. Если надо, то надо, великий человек, свои странности, нам не понятные. - Солдаты, видимо, удовлетворились ответом, потому что сразу замолчали. Завернув за поворот, мы остановились у массивных дверей с двумя людьми в черном, охраняющими вход. Командир дал одному из них какой-то металлический жетон. Тот посмотрел и после секундной паузы одобрительно качнул головой. Второй охранник, оторвав, казалось, приросшую к автомату руку, нажал ручку двери и, толкнув ее внутрь, стал в прежнюю позу.

На двери желтела надпись "Капитанский центр". Передо мной оказалось просторное помещение, заставленное вдоль стен блоками и табло. У дальней стены за низким пультом лицом ко мне сидел какой-то человек. Сзади слегка толкнули.

- Иди, чего опять замер, оглох, что ли, иди, тебе говорят.

Я вошел, двери, закрывшиеся за мной, слегка хлопнули. Сидевший за пультом человек поднял голову и посмотрел на меня.

- Кто такой, чем могу служить?

Я не знал, что ему сказать, но в данной ситуации решил все-таки ответить сразу.

- Я историк, художник, а вот что мне здесь нужно, сам не знаю. Взяли, привели, куда, зачем, понятия не имею.

Человек встал из-за пульта.

- А, вот вы, мой чудесный, наконец-то и пришли.

- Может, вы меня с кем-то путаете? - спросил я на всякий случай.

- Нет, ни с кем я вас не путаю, летописец ты наш славный. Вы-то мне и нужны.

- Извините, - начал я. - Однако, я вас впервые вижу и даже представить себе не могу, зачем я вам понадобился и кто вы такой.

Человек вышел из-за пульта и, положив руки за спину, подошел ко мне.

- Кто я? - он улыбнулся. - Я - Рап, а нужны вы мне, любезнейший, вот зачем, - он погладил свою бородку. - Сегодня, точнее, вчера вечером, произошло великое свершение. Жители нашей колонии впервые в истории осуществили переход власти в свои руки. Теперь не избранная горстка элиты будет безраздельно править нами, а сами люди будут вершить свою судьбу.

Я слушал его, и с каждой минутой становилось все страшнее за произошедшее.

- В течение ночи, - продолжал он. - В течение одной только ночи мы имеем отличный результат. Почти весь корабль перешел во власть членов колонии.

Я не выдержал.

- Простите, а что, на других кораблях вам это не удалось, или там сейчас идет, так сказать, переход власти к вам?

Рап посмотрел на меня с хитринкой.

- Нет, мы победили только здесь. На других кораблях у нас еще нет такой силы, но стихийные движения уже сейчас вспыхивают на некоторых из них. Кстати, прежде, чем мы продолжим нашу беседу, хочу вам кое-что сообщить. Садитесь, не стойте, - он указал на кресло рядом со мной.

Я сел, он прошелся к пульту и обратно.

- Так вот, я хочу вас уведомить, что отныне вы будете умом и глазами, мозгом, созерцающим беспристрастно и холодно окружающую действительность. Вы можете иметь свое мнение на все, что хотите, вы будете ходить и летать там, где хотите, говорить и делать, когда и как хотите, но. Но вы не имеете права, точнее, я вас и не пущу дальше самого себя. Вы, вот ваш потолок действия и познания, больше ни одна душа не будет знать и понимать больше или столько же, сколько вы. За исключением меня, конечно же. Вы можете послать даже меня, куда угодно, и ничего вам не будет, можете ругать нас всех и все прочее, словом, можете все. Я решил сделать такого человека сам, этот человек, то есть, вы - это глаза вселенной, голос вечности, могучий и знающий столько же, сколько и я.

Я немного отошел.

- Так, я так понял, Рап, вы меня хотите сделать чем-то вроде шута у королей прошлого. Что ж, глупо выбирать между смертью, как я понимаю, и таким предложением, хотя я, пожалуй, выберу смерть, нежели видеть, что вы тут напортачите. И пусть завтра