выжимали бороды, наслушавшись его издалека. Волосы у него выросли длинные и жирные, глаза смотрели большими черными мухами. Мужчины стали драться тяжелыми топорами, метать друг в друга копья, разглядев его ноги и грудь. Хотели украсть. Но унёс мальчика седой медведь из дальнего леса, оттуда, где грибы говорят со своими детьми тихими голосами, а солнце светит в сторону. Через три ночи мальчик вернулась исцарапанной и тихой. Осенью, когда все пахнет слезами, у нее родился Акгве.

МАЛЕНЬКИЙ АКГВЕ

Акгве родился, как все обычные дети: с волосами, заплетёнными в длинную косичку. Был таким же беспомощным — сосал палец и писал во все стороны, лежа на тёплой траве.

Звери сразу полюбили Акгве. Заменили ему отца и мать, которых у него никогда не было. Два старых дятла кормили младенца маленькими личинками, а волки приносили мясо и кости. Улитки сами заползали ему в рот. Старались стать мягкими и вкусными. Щуки мыли ноги, учили плавать.

Рос Акгве как гриб — быстро и напрямик.

Всё, что нужно воину, показали звери Акгве, но танцевать он научился сам.

Бесстрашный, как паук, Акгве бродил по лесу, совершал маленькие детские подвиги: убивал всех, кого надо, нюхал травы, делал людей.

Когда у Акгве появилась густая борода, а тело покрылось татуировками, он понял, что стал взрослым. Сел, закурил трубку, задумался.

ОХОТНИК

Когда у Акгве немного подрос живот, он научился есть мясо и хорошо стоять на ногах. Души предков сразу догадались, кем он будет. Шаманы стали учить его задней хитрости и белым звукам. Подвернули жизнь. Кинули нужным словом. Много лет он жил один, смотрел только вверх, грел кровь хорошим временем. Люди удивлялись его колдовской силе и пели о нём тихими языками. Подошло время искать жену. Нашёл. Самую красивую — с круглыми коленями и ласковым затылком. Дети у нее рождались часто и считались мальчиками. Акгве радовался, пускал колечки доброго дыма. Он уже узнал всё о превращениях. Немного побыл кошкой, червем и луной. Потом стал женщиной с мягким животом. Когда хотел есть — превращался в комара. Метал икру. Шипел в кустах. Подросли дети, и Акгве затосковал. Хотелось побыть простым охотником с длинным копьём и твердыми ногами. Но звери не боялись его, а он любил их всех, даже клещей подмышкой. Акгве заснул за советом. Проснувшись весной, он уже ничего не знал о колдовстве, зато стал брать след и бить точно в печень.

ЧЕЛОВЕК АКГВЕ

Это было не так давно, не всё смыло временем. Кое-что можно вспомнить, поковыряв пальцами в ушах стариков. Они расскажут о задних людях с острой кровью, о быстрых какомицли, которых никто не видел. О рисунках на своих лицах. О старых богах, чьи глаза уже остановились, но жертвы ещё принимаются.

Акгве не был охотником, хоть так и рассказывают. Звери не умели умирать от его руки. Мясо оживало в нём и бежало наружу. Акгве делал многое — рисовал на коре живых людей, жил в другую сторону. Его называли колдуном. Разве это так? Духи боялись его, а предков у него не было. Утки летали лучше Акгве. Старики смеялись над его амулетами.

Плохим воином был Акгве. Так говорят. Слабые татуировки. Тяжёлые волосы, кривое копьё. Кто видел его мертвецов? Боевая пляска на красной траве, тетива у затылка — этого он не знал.

Акгве был человек. Дети ползали на его коленях, прятались подмышками. Он пел женщинам и понимал, зачем он это делает.

ВЯЛЕНАЯ РЫБА

Акгве ловил рыбу и вялил ее на ветру. За это ветер любил его, а рыба не любила. Плавала в холодной воде, часто без рук и ног. Акгве ел рыбу, а людей он убивал редко. Жалел. Особенно жён. Они варили ему пиво, жарили мясо, а сами пили воду. Ели мало, чтобы Акгве не сердился. Акгве был сильным, как медведь. Потому, что копал ямки при луне. Иногда он смеялся, и тогда жены рожали ему мальчиков. Дети росли быстро. Все побаивались их светлых ножей и крепких зубов. Тыльный шаман узнал имена мальчиков и прокричал свою песню. Детям стало не по себе. Они превратились в окуней. Акгве очень рассердился. Теперь он не знал, какую рыбу можно есть. Два дня пил кровь и копал ямки. Смотрел на грибы. Когда заснул, начал чертить круги. Проснулся мудрым. Стал говорить с птицами и догадался, как зовут тыльного шамана. Акгве сказал имя на рассвете, и тыльный шаман стал пустым изнутри. Когда Акгве вернулся домой, его дети уже прыгали вокруг огня. Чешуя блестела на солнце.

БЕЛКА

Акгве был крепок — топором не разрубишь. И спал крепко. Чужих снов не брал — своих хватало. Быстро зажмурится — и уже далеко. Дышал внутрь, чтобы себя не выдать. Всю душу не выпускал — спал на корточках. Рядом — только верные комары — те, что злую кровь сосут, а хорошую подливают. Акгве никому не доверял себя — съест хитрое — и уже не виден. Рядом пройдешь — не догадаешься.

Однажды сон у Акгве ушел вбок, запутался. Стал тяжелым, как жаба. Залепил голову, подмял под себя. Акгве разжал зубы и его душа потекла на землю. Утром её слизнула белка, подбиравшая семена.

Акгве занемог. Не ел живого, грыз копьё, смеялся не по-людски. Стал бояться земли. Раньше он ставил пиво так, что его воровали боги, а теперь сплёвывал в бродило скорлупу орехов. Жены стали рожать от него по дюжине детей — юрких и острозубых. К холодам Акгве жирел и цепенел в ямке.

Наконец, слухи об этой беде дошли до Шаманов Из Чёрного Леса — сильных колдунов, родившихся от холода. Они умели говорить с кусками зверей, заглядывать в самое нутро. Ударили в бубен, запели обратную песню. Посыпали глаза порошком из орла. Шаманы любили Акгве, его добрую силу и прямую голову. Очень хотели помочь.

Долго смотрели на верхние и нижние земли. В середине мокрого времени самый младший Шаман — тот, что ещё не ходил, разглядел вдалеке голую белку с копьём через плечо и кабаном на поясе.

Когда всё вернулось на место, Шаманы подарили Акгве песню для ловли душ и горсть того, о чем ни слова. Акгве угощал их пивом и сам зачерпывал. Было много хорошего мяса. Беличьего.

СЛЕВА ОТ ЛУНЫ