были разбросаны по континентам, жили замкнутыми сообществами, и мир для них ограничивался местностью, где они обитали. Если совершить Скачок наугад, — продолжал Бреннмейер, — мы окажемся где угодно, даже за пятьдесят тысяч световых лет, и обнаружить нас будет не больше шансов, чем найти камень в метеоритном дожде.
Трент покачал головой.
— Жаль только, что и сами себя мы не обнаружим. И не будем иметь ни малейшего представления, как добраться до какой-нибудь обитаемой планеты.
Бреннмейер огляделся, и хотя поблизости никого не было, снизил голос до шепота:
— Тридцать лет я собирал сведения о каждой из обитаемых планет галактики; я изучил все старые отчеты; проделал по ним путь в десятки тысяч световых лет, забирался дальше, чем любой из аэронавтов. И теперь координаты всех обитаемых планет занесены в блоки памяти лучшего в мире компьютера.
Приличия ради Трент удивился. А Бреннмейер продолжал:
— Я много лет занимался разработкой новых типов компьютеров и создал самый совершенный. Я также установил координаты всех светящихся звезд спектрального класса F, В, А, О и заложил их в память машины. Как только мы совершим Скачок, компьютер на основе принятых изображений произведет спектральный анализ и сравнит полученные результаты с введенной в его память картой галактики. Как только обнаружится подходящий объект для координации и определения — а рано или поздно он найдется, — корабль будет сориентирован в пространстве и автоматически совершит второй Скачок — на сей раз в район одной из обитаемых планет.
— Звучит шибко мудрено.
— Осечки быть не может. Все последние годы я отдал разработке проекта, так что осечки быть не может. Мне останется лет десять пожить миллионером. Но вы молоды, вы будете миллионером гораздо дольше.
— Но ведь, совершая Скачок наугад, рискуешь угодить прямо в звезду.
— Ни единого шанса из ста миллионов, Трент. Возможно, мы окажемся так далеко от светящихся звезд, что компьютер не сможет обнаружить в своей памяти нужного рисунка созвездий; допустим, мы перенесемся всего через один-два световых года и полиция все еще будет висеть у нас на хвосте, — но такая вероятность тем более ничтожна. Если уж о чем и волноваться, так о том, что сердце во время старта не выдержит. Тут степень вероятности значительно выше.
— Для вас она выше, мистер Бреннмейер. Вы-то старше.
Старик вздрогнул.
— Я не в счет. Компьютер сработает автоматически. Трент кивнул и принял его слова к сведению.
И вот однажды, в полночь, когда корабль был готов к отлету, появился Бреннмейер с маленьким чемоданчиком, наполненным криллием. Старик беспрепятственно миновал охранников, так как был в высшей степени доверенным лицом. Трент, взяв левой рукой ношу старика, правой быстро и уверенно нанес удар.
Все-таки нож — замечательная штука. Бьет наповал — как молекулярный деполяризатор; и все шито-крыто. Трент даже не стал вытаскивать нож и стирать отпечатки пальцев. Да и к чему? Скоро он окажется вне пределов досягаемости.
И теперь, далеко в космосе, преследуемый полицией, он весь внутренне собрался, как всегда перед Скачком. Ни одному физиологу пока не под силу объяснить это состояние, так хорошо знакомое каждому космопилоту; это мгновенное чувство, когда тебя словно выворачивают наизнанку, когда корабль и ты сам, на миг выключенные из пространства и времени, уже ничто — ни энергия, ни материя… А приходишь в себя — и ты где-то в другой части галактики.
Трент улыбнулся. Он еще жив! Рядом — тысячи звезд, но в опасной близости — ни одной. И рисунок созвездий был совершенно иным. Он понял, что совершил дальний Скачок. Некоторые из звезд принадлежали, должно быть, к спектральному классу F и ярче. У компьютера будет прекрасный, четкий ориентир для сравнения с рисунком созвездий в его памяти, много времени это не займет.
Он устроился поудобнее в кресле и стал наблюдать звездный свет, который менял свою интенсивность по мере вращения корабля. В поле зрения появилась яркая звезда — воистину очень яркая. Расстояние до нее составляло, пожалуй, не больше пары световых лет. Интуиция подсказывала ему, что звезда была горячей — добротной и горячей. Компьютер возьмет ее за основу и сравнит с рисунком созвездий, сконцентрированных вокруг. Опять подумалось: «Много времени это занять не должно».
Трент ошибся. Время шло, вот уже минул час, а компьютер продолжал деловито пощелкивать, огоньки на панелях мигали и мигали. Он нахмурился. Почему не находится звездный узор, внесенный в память этой чертовой машины? Ведь Бреннмейер демонстрировал ему результаты многолетних работ… Он не мог пропустить эту звезду или ошибиться.
Конечно, звезды рождаются и умирают; но пока существуют, они движутся в космическом пространстве. Однако изменения их координат происходит медленно, очень медленно. За миллионы лет звездный узор, внесенный Бреннмейером в память компьютера, не мог бы…
Вдруг Трента охватила паника. Нет! Не может быть! Ведь такая случайность еще менее вероятна, чем, к примеру, совершить Скачок и врезаться в звезду. Он подождал, пока яркая звезда снова оказалась в поле зрения, и трясущимися руками стал регулировать объектив телескопа. Он довел увеличение до предела и обнаружил вокруг сгустка яркого света подозрительное облако вихрящихся газов чуть ли не в момент их появления после взрыва.
Это была сверхновая!
Звезда возникла из туманного мрака и достигла максимальной яркости свечения примерно месяц назад. Она перешла из специального класса слишком тусклого свечения, который не учитывался компьютером, в класс, не принимать в расчет который было нельзя. Но сверхновая, уже возникшая в космосе, еще не существовала в компьютерной памяти. Бреннмейер не внес ее в блоки памяти, потому что она не существовала — по крайней мере как светящаяся звезда — во время сбора данных.
— Не принимай ее в расчет! Плевать тебе на нее! — завопил Трент.
Но кричал-то он, обращаясь к бездушной машине, которая все снова и снова будет сравнивать расположение звезд со звездным узором в ее памяти и не находить соответствий и тем не менее будет пытаться вновь и вновь, покуда не иссякнет запас энергии.
Запас кислорода иссякнет гораздо быстрее. Его жизнь угаснет еще быстрее. Трент беспомощно упал в кресло. Оставалось одно — наблюдать насмешливый свет звезды… Начиналось долгое и мучительное ожидание смерти. Жаль, что нож остался там…