- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (14) »
братья, любите друг дружку" и тому подобное. Почему же вы с Гриньшей, братья не только во Христе, но и единоутробные, не сможете между собой договориться?
Петьша громко и часто засопел.
- Бес в брата вселился, вот что! — хмуро заговорил он. — Прокурора в дело божие хочет впутать. Но ничего-о, с бесами я бороться умею. Не видать Гриньке теткиной избы как своих ушей! Она, изба-то, богу принадлежит, а я при ней вроде как дворник. Своими руками все под корень изведу, а уж по-гринькиному не будет.
И в глазах его блеснула такая лютая ненависть, что, признаюсь, страшно мне стало и за Гриньшу и вообще за того, кто осмелится встать на пути старшего Егорушкина к житейскому благополучию.
Обычно служебный телефон Павла Ивановича Налимова издает звонки резкие и требовательные, особенно когда звонит сам председатель райисполкома. Но на этот раз телефонная трель прозвучала мягко, задушевно и даже, как показалось Налимову, вкрадчиво.
— Слушаю вас.
— Я имею честь разговаривать с Павлом Ивановичем Налимовым — спросила трубка незнакомым бархатным голосом, — внештатным лектором райисполкома?
— Да, это я. Кто со мной говорит?
— Вас беспокоит настоятель Знаменской церкви протоиерей Серафим Крестовоздвиженский. Обычно верующие называют меня просто — отец Серафим.
У Налимова гулко и тревожно заколотилось сердце, но только на мгновение.
— Послушайте, бросьте валять дурака! — крикнул он в трубку. — Неужели вы и вправду думаете, что я хоть на секунду поверю, что со мною разговаривает поп!..
— И тем не менее это факт, — грустно отозвался бархатный голос, — я действительно священнослужитель, или, как вы изволили выразиться, поп.
Удивленный Павел Иванович даже немножко растерялся.
— Гм. И что же вам от меня надобно, отец... э... Серафим?
— Мне удалось побывать вчера на вашей лекции в клубе текстильщиков, — ответил священник. — Тема лекции, если не ошибаюсь, была «Сотворение мира и происхождение праздника рождества». Кажется, так? Я, разумеется, был не в рясе, чтобы не привлекать внимания публики к своей особе. Так вот: слушал я вас очень внимательно и ушел из клуба с чувством жгучего стыда.
Налимов приосанился и издал короткий удовлетворенный смешок. Разговор начинал ему нравиться.
— Да уж, — заметил он, усмехаясь, — лекции на антирелигиозные темы, не хвалясь скажу, особенно мне удаются. Я вас понимаю: слушать меня служителю культа не очень приятно. Многие мои слушатели утверждают...
— Вы меня не так поняли, — деликатно прервал его отец Серафим, — я действительно испытывал чувство стыда. Но не за себя, а за вас.
Внештатный лектор даже подпрыгнул от неожиданности на своем стуле.
— Что-о-о? — оскорбленно возопил он. — Вы полегче, отец Павсикакий или как вас там...
— Отец Серафим. А стыдно мне было потому, что вы плохо знакомы с предметом своей лекции. Беретесь разоблачать религию, цитируете библию, приводите примеры из евангелия, а сами даже не изволили с оными священными книгами как следует познакомиться.
Налимов сразу повеселел. В зрачках его зажглись злые огоньки. Ну, держись, поп!
— Понимаю, все отлично понимаю! Признаюсь, я ждал такого разговора. Но я противник вам не по зубам. Сила моей логики...
— Да не о том речь, — досадливо перебил его священник, — речь идет о ваших грубых ошибках.
— Каких, извольте спросить?
— А вот слушайте. В своей лекции вы раза три упомянули якобы библейское выражение «Из Павла сделать Савла». Это же вранье! В библии сказано совсем наоборот. Из Савла сделать вашего, по-мирски говоря, тезку — Павла.
В ответ послышался злобный смех Налимова.
— Че-пу-ха! Разумеется, не исключено, что я допустил оговорку. Однако что значат эти ничтожные детали по сравнению с главным — отрицанием самого существования творца вселенной?
— Хорошо, оставим Савла, — кротко согласился священник. — Вот вы еще изволили упомянуть, что один из сыновей Исаака, а именно Исав, видел во сне лестницу. Это тоже ошибка. Лестницу во сне видел Иаков, а вовсе не Исав.
— Блох ловите, почтеннейший! — нервно захихикал Павел Иванович. — Да плевать мне с высокой горы на этих Исааковых недоносков и их сновидения. Не в них суть.
— Совершенно правильно, — охотно согласился его оппонент. — Суть, конечно, не в них. Но коли уж вы о них поминаете, вы обязаны быть точным. Это же элементарно! Далее: вы говорили, что Христос якобы приказал Солнцу остановиться.
Внештатный лектор вместо трясины неожиданно обрел под ногами твердую почву.
— А что, неправда? — торжествующе закричал он в трубку. — Именно Иисус отдал такое идиотское приказание. Сам читал!
— Плохо читали! Да, такое распоряжение давалось. И действительно Иисусом. Но только не Христом, а Навином, еврейским военачальником. Хе-хе! По-мирски говоря, Федот, да не тот. А в конце, у меня где-то записано, вы даже спутали деву Марию с Марией Магдалиной. У Налимова перехватило дыхание. Не хватало слов. Он только яростно поводил глазами. Этот поп прижал его буквально к стене. Хотелось сказать ему что-нибудь едкое, уничтожающее, чтобы разом оставить за собой поле битвы. Но, как назло, ничего путного в голову не приходило. И он, известнейший всему району лектор, как школьник, пойманный у чужой сахарницы, выкручивается теперь и лепечет какой-то вздор в свое оправдание. — Ну хватит! — резко оборвал он. — Провокационная сущность ваших замечаний, гражданин, мне совершенно ясна. И я прекращаю этот нелепый разговор. — Согласен, — ответствовал оппонент, — только запишите где-нибудь на будущее в своей записной книжке, что «Исайя ликуй!» поют не на крестинах, а на свадь... Павел Иванович с треском бросил трубку на рычаг. Едва успел он это сделать, как в комнату ворвались два хохочущих человека, его коллеги. — Я занят, — буркнул он недовольно. Однако вошедшие бесцеремонно уселись на его стол и, болтая ногами, насмешливо спросили: — Как поживает отец Серафим? Розовая краска залила лицо Налимова. — Какой отец Серафим? — переспросил он, похолодев. — Который из Знаменской церкви и звонил тебе сейчас. — Никто не звонил, — сконфуженно ответил Павел Иванович. — Все ваши идиотские выдумки. — Нет, брат Налимов, не выдумки. Ха-ха-ха. Это же мы тебе звонили. Пораженный Налимов выпучил глаза. Так это был всего-навсего розыгрыш!.. — Вы... вы... в рабочее время осмелились!.. — задыхаясь от обиды, выкрикнул он. — Да я вас к ответственности привлеку! Коллеги мгновенно прекратили смех. — Эх,
Случай из жизни Налимова
Обычно служебный телефон Павла Ивановича Налимова издает звонки резкие и требовательные, особенно когда звонит сам председатель райисполкома. Но на этот раз телефонная трель прозвучала мягко, задушевно и даже, как показалось Налимову, вкрадчиво.
— Слушаю вас.
— Я имею честь разговаривать с Павлом Ивановичем Налимовым — спросила трубка незнакомым бархатным голосом, — внештатным лектором райисполкома?
— Да, это я. Кто со мной говорит?
— Вас беспокоит настоятель Знаменской церкви протоиерей Серафим Крестовоздвиженский. Обычно верующие называют меня просто — отец Серафим.
У Налимова гулко и тревожно заколотилось сердце, но только на мгновение.
— Послушайте, бросьте валять дурака! — крикнул он в трубку. — Неужели вы и вправду думаете, что я хоть на секунду поверю, что со мною разговаривает поп!..
— И тем не менее это факт, — грустно отозвался бархатный голос, — я действительно священнослужитель, или, как вы изволили выразиться, поп.
Удивленный Павел Иванович даже немножко растерялся.
— Гм. И что же вам от меня надобно, отец... э... Серафим?
— Мне удалось побывать вчера на вашей лекции в клубе текстильщиков, — ответил священник. — Тема лекции, если не ошибаюсь, была «Сотворение мира и происхождение праздника рождества». Кажется, так? Я, разумеется, был не в рясе, чтобы не привлекать внимания публики к своей особе. Так вот: слушал я вас очень внимательно и ушел из клуба с чувством жгучего стыда.
Налимов приосанился и издал короткий удовлетворенный смешок. Разговор начинал ему нравиться.
— Да уж, — заметил он, усмехаясь, — лекции на антирелигиозные темы, не хвалясь скажу, особенно мне удаются. Я вас понимаю: слушать меня служителю культа не очень приятно. Многие мои слушатели утверждают...
— Вы меня не так поняли, — деликатно прервал его отец Серафим, — я действительно испытывал чувство стыда. Но не за себя, а за вас.
Внештатный лектор даже подпрыгнул от неожиданности на своем стуле.
— Что-о-о? — оскорбленно возопил он. — Вы полегче, отец Павсикакий или как вас там...
— Отец Серафим. А стыдно мне было потому, что вы плохо знакомы с предметом своей лекции. Беретесь разоблачать религию, цитируете библию, приводите примеры из евангелия, а сами даже не изволили с оными священными книгами как следует познакомиться.
Налимов сразу повеселел. В зрачках его зажглись злые огоньки. Ну, держись, поп!
— Понимаю, все отлично понимаю! Признаюсь, я ждал такого разговора. Но я противник вам не по зубам. Сила моей логики...
— Да не о том речь, — досадливо перебил его священник, — речь идет о ваших грубых ошибках.
— Каких, извольте спросить?
— А вот слушайте. В своей лекции вы раза три упомянули якобы библейское выражение «Из Павла сделать Савла». Это же вранье! В библии сказано совсем наоборот. Из Савла сделать вашего, по-мирски говоря, тезку — Павла.
В ответ послышался злобный смех Налимова.
— Че-пу-ха! Разумеется, не исключено, что я допустил оговорку. Однако что значат эти ничтожные детали по сравнению с главным — отрицанием самого существования творца вселенной?
— Хорошо, оставим Савла, — кротко согласился священник. — Вот вы еще изволили упомянуть, что один из сыновей Исаака, а именно Исав, видел во сне лестницу. Это тоже ошибка. Лестницу во сне видел Иаков, а вовсе не Исав.
— Блох ловите, почтеннейший! — нервно захихикал Павел Иванович. — Да плевать мне с высокой горы на этих Исааковых недоносков и их сновидения. Не в них суть.
— Совершенно правильно, — охотно согласился его оппонент. — Суть, конечно, не в них. Но коли уж вы о них поминаете, вы обязаны быть точным. Это же элементарно! Далее: вы говорили, что Христос якобы приказал Солнцу остановиться.
Внештатный лектор вместо трясины неожиданно обрел под ногами твердую почву.
— А что, неправда? — торжествующе закричал он в трубку. — Именно Иисус отдал такое идиотское приказание. Сам читал!
— Плохо читали! Да, такое распоряжение давалось. И действительно Иисусом. Но только не Христом, а Навином, еврейским военачальником. Хе-хе! По-мирски говоря, Федот, да не тот. А в конце, у меня где-то записано, вы даже спутали деву Марию с Марией Магдалиной. У Налимова перехватило дыхание. Не хватало слов. Он только яростно поводил глазами. Этот поп прижал его буквально к стене. Хотелось сказать ему что-нибудь едкое, уничтожающее, чтобы разом оставить за собой поле битвы. Но, как назло, ничего путного в голову не приходило. И он, известнейший всему району лектор, как школьник, пойманный у чужой сахарницы, выкручивается теперь и лепечет какой-то вздор в свое оправдание. — Ну хватит! — резко оборвал он. — Провокационная сущность ваших замечаний, гражданин, мне совершенно ясна. И я прекращаю этот нелепый разговор. — Согласен, — ответствовал оппонент, — только запишите где-нибудь на будущее в своей записной книжке, что «Исайя ликуй!» поют не на крестинах, а на свадь... Павел Иванович с треском бросил трубку на рычаг. Едва успел он это сделать, как в комнату ворвались два хохочущих человека, его коллеги. — Я занят, — буркнул он недовольно. Однако вошедшие бесцеремонно уселись на его стол и, болтая ногами, насмешливо спросили: — Как поживает отец Серафим? Розовая краска залила лицо Налимова. — Какой отец Серафим? — переспросил он, похолодев. — Который из Знаменской церкви и звонил тебе сейчас. — Никто не звонил, — сконфуженно ответил Павел Иванович. — Все ваши идиотские выдумки. — Нет, брат Налимов, не выдумки. Ха-ха-ха. Это же мы тебе звонили. Пораженный Налимов выпучил глаза. Так это был всего-навсего розыгрыш!.. — Вы... вы... в рабочее время осмелились!.. — задыхаясь от обиды, выкрикнул он. — Да я вас к ответственности привлеку! Коллеги мгновенно прекратили смех. — Эх,
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (14) »