- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (54) »
все шестеро — а вместе с Тоталом, у которого наконец сформировались крылья, семеро, — мы уже парим в идеальном строе, кувыркаемся, выписываем кренделя и выкидываем в воздухе коленца. Да-да! Тотал вполне пристойно держится в воздухе, хотя, конечно, пока не Барышников, даже если бы Барышников и был маленьким черным скотти.
Когда я досчитала до четырех, Газман остановил свое свободное падение и уже, сияя от радости, снова взлетает вверх.
Компания КППБешников имеет свои преимущества: главным образом приличная еда и сносное место для ночлега. А уж о том, что можно быть вместе с мамой, я просто и не говорю. После прожитых без нее четырнадцати лет, когда я даже не подозревала о ее существовании, мне каждая минута с ней нужна, как воздух. (Обо всем этом читайте в предыдущих книгах.)
— Эй! — Клык завис в воздухе рядом со мной.
Смотрю, как солнце сияет на его черных как смоль крыльях, как отблески лучей играют в его черных глубоких глазах, и сердце у меня дрогнуло.
— Тебе нравится выкаблучиваться на этих парадах?
Он пожал плечами:
— Работа как работа.
— Угу. Пока они не зачесались по поводу законодательства о детском трудоустройстве.
В принципе, я с ним согласна. Но члены моей стаи — странная маленькая команда. Игги, Клыку и мне по четырнадцать лет, плюс-минус. Так что формально, с юридической точки зрения, мы несовершеннолетние. Но, с другой стороны, мы уже много лет живем сами по себе, и нормальные законы об охране детства не кажутся в нашем случае особо применимыми. А если вдуматься, и все остальные нормальные законы, применимые к жизни взрослых, в нашем случае тоже особо не действуют.
Надж — приблизительно одиннадцать. Газману — в районе восьми. Ангелу — где-то шесть или около того. Понятия не имею, сколько Тоталу. К тому же мне не до пересчета собачьих лет на человеческий возраст.
Внезапно Ангел обрушилась на меня всей тяжестью своих сорока с хвостиком пудов.
— Ой! Что ты творишь? — взвизгнула я, осев на фут или два. И тут я его услышала: хорошо знакомый высокий вой пули, просвистевшей в миллиметре от моего уха и срезавшей прядь развевающихся на ветру волос.
В следующую секунду Тотал пронзительно заверещал и завертелся волчком на месте, хлопая обвислыми ушами. Стремительная реакция Ангела спасла мне жизнь, но Тоталу, похоже, здорово досталось.
2
В мгновение ока я перекувырнулась на триста шестьдесят градусов, крутанувшись так, чтобы и Тотала подхватить, и от снайпера увернуться — прием, к сожалению, мной слишком хорошо освоенный и сотни раз проверенный на практике. — Разлетаемся в стороны! — кричу я нашим. — Срочно вверх, из поля досягаемости! Мы рассыпались, быстро и мощно взмахивая крыльями и стремительно набирая высоту. Слышу доносящиеся снизу аплодисменты — зрители, видно, решили, что это очередной пируэт. Опускаю глаза на обмякшего черного пса у меня на руках. — Тотал! — Прижимаю к груди его маленькое кургузое тельце. — Тотал! Он моргает и стонет: — Макс, я ранен. Они меня прищучили. Мне не дано жить долго. Я рожден умереть в расцвете лет, молодым и прекрасным. Значит так: насколько мне известно по опыту, коли кто действительно серьезно ранен, так распинаться не будет. Может, пару крепких слов процедит, но на жалостливые тирады просто-напросто сил не хватит. Переворачиваю его на лету так и сяк — ищу рану. Уши в порядке, морда и голова тоже. Провожу рукой вдоль крыльев. Они пока для настоящих перелетов коротковаты. Ярко-красное кровавое пятно расползается у меня по рукаву, но Тотал, похоже, на части пока не разваливается. — Передайте Акеле, — стонет он, закатив глаза, — скажите ей, что она всегда была для меня единственной и неповторимой. Акела — лайка-маламутка. Тотал сходит от нее с ума с тех пор, как встретил ее на «Венди К», корабле, на котором мы плыли в Антарктику с группой ученых, исследователей глобального потепления. — Тихо, не вертись. Дай мне осмотреть тебя и найти рану. — Я ни о чем не жалею, — продолжает слабо поскуливать Тотал. — Я думал, если у наших с вами приключений когда-нибудь наметится конец, я обрету сценическую славу. Знаю, эта мечта была безумной, но кто мог запретить мне мечтать сыграть дога прежде, чем меня настигнет смерть? — Сыграть кого? — рассеянно переспрашиваю я, ощупывая его ребра. — У тебя все кости целы. Ты что, придуриваешься? Тотал стонет, и глаза у него закрываются. Наконец я нахожу ее, его страшную рану, из которой по капле сочится кровь. — Тотал? — В ответ раздается новый душераздирающий стон. — У тебя ссадина на хвосте. — Что? — Он извернулся посмотреть на короткий завиток у себя на попе. Попробовал им махнуть и на самом кончике обнаружил вырванный пулей клок. — О боже! Я ранен! Я истекаю кровью! Эти подлецы еще поплатятся за мои страдания! — Тотал! Тебя спасет пластырь. — Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться. К нам подруливает Клык, большой, сильный, ловкий и прекрасный, как крылатая пантера. Господи, что я за идиотка! Что это такое я говорю. Считайте, вы от меня этого не слышали. — Ну, что там с ним? — спрашивает Клык, кивая на Тотала. — Ему надо царапину пластырем заклеить. Мы обмениваемся взглядами. Чего только в них нет — облегчение, взаимопонимание, ирония, любовь… Забудьте про «любовь»! Забудьте! Я не в своем уме, совершенно точно, я спятила. — Вон твой снайпер, вон там, видишь? — Клык показывает вниз. Мгновенно переключаюсь на боевую готовность: — Один или целая армия? — Я только одного вижу. Удивленно поднимаю брови: — Получается, целой армии мы больше не стоим? Глянула на Тотала: — Давай-давай, раненый, раскрывай крылья. Ты и сам лететь можешь. Он сжал волю в кулак и неловко спрыгнул у меня с рук. Отчаянно захлопал крыльями, но постепенно успокоился и почти что уверенно стал набирать высоту. — В чем дело? — Игги, еще несколько минут назад кайфовавший на воздушной подушке, теперь вместе с остальной стаей придвинулся ко мне вплотную. — Тотал в порядке. Внизу всего один снайпер. Надо его разоружать, пока не поздно. Ангел потерлась об меня своим белоснежным крылом, улыбнулась, и на сердце у меня потеплело. Нельзя забывать, сколько в каждом из нас противоречий наворочено. Одних телячьих нежностей от моих ребят ожидать не приходится. Но зато если уж обласкают, так от всей души. — Спасибо тебе, мое солнышко. — Ох, мне кажется, сейчас что-то нехорошее случится. Давай поскорее с тем чуваком разберемся. Долго меня уговаривать не надо — я уже и сама забираю вниз. Создавшие- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (54) »