и дотащится до дому. Эдгар вовсе не желал видеть отца теперь — это было бы неприятно обоим — и поэтому привернул лампу и залил огонь в печи. Обычно он спал в просторной и теплой кухне, но, зная, что отец, войдя, свалится на первую попавшуюся кровать, ушел в комнату и там лег, чтобы не смыкая глаз ждать его возвращения.

Вскоре он забыл об отце и стал снова думать о том, как бы достойно отомстить городу за обиду. Потом он вернулся к мечтам о разрушении, но вскоре забыл обо всем. Эта маленькая, но бурная одиссея утомила его, ион заснул, так и не разрешив своих горьких недоумений, рожденных человеческой несправедливостью.

2

Едва забрезжил бледный весенний рассвет, Эдгар проснулся, но не встал, как обычно, чтобы растопить плиту и приготовить завтрак. Он притворился спящим.

Залаяли собаки на том берегу, захохотали кукабарры, закричали какаду, и Бедный Том, проснувшись, встал с постели. Сначала он разговаривал сам с собой, расхаживая по кухне, затем внезапно смолк, словно поймав себя на этом. Он старался не шуметь, но долго возился, пряча свой парадный костюм и увязывая свернутое одеяло и инструменты, и при этом стучал, стонал и вздыхал. Он ушел без завтрака, и Эдгар, приподнявшись, слышал, как он переправился через реку, запряг лошадь и поехал по дороге, пересекающей железнодорожную линию.

Только тогда Эдгар встал. Он смотрел, как отец поднимается по склону холма, и думал о том, скоро ли он вернется. Вероятнее всего, одинокий и пристыженный, он пробудет в лесу недели три-четыре. Когда же он, наконец, вернется с дровами, Эдгару придется ехать вместе с ним в город объясняться с покупателями, потому что сам Том никогда с ними не разговаривал.

А пока что Эдгар, оставшись один, затянул свою любимую песню:

Мальчик напевал тихо и неуверенно, но, выйдя из дому, запел во весь голос, и люди на том берегу услышали высокий и чистый звук этого Голоса, как бы промытый утренним воздухом. Некоторые остановились, чтобы послушать, и прежде всех — Фленнегены. Миссис Фленнеген, иммигрантка из Ирландии, сказала мужу, что, когда Эдгар поет, ангелы спускаются с неба. Но Эдгар и не помышлял об ангелах. Ему нравилось, что у него получаются такие звонкие, ясные звуки; чем выше была нота, тем дольше он тянул ее, очень довольный своим пением, захваченный и увлеченный его свободой — но без чувствительности. Без всякой чувствительности.

Голод мешал ему наслаждаться пением; он затопил плиту и начал готовить завтрак. Он поджарил ломтики черствого хлеба и сварил три яйца в чугунном котелке. Жир он растопил в жестянке из-под варенья, пододвинув ее к огню, и, когда завтрак поспел, уселся за деревянный стол и умял все без промедления. Потом протянул босые ноги к огню и, поглядывая через открытую дверь на противоположный берег, стал ждать утреннего поезда. Обычно Эдгар отправлялся ему навстречу, но на этот раз было уже поздно, и когда показался поезд, он только подбежал к двери и приветливо помахал издали.

В то утро Эдгара потянуло к людям, и он поспешил в школу. Но прежде чем уйти, он поглядел на палку, отмечавшую уровень воды в реке. За два дня вода в Малом Муррее упала на целый дюйм — верный признак раннего лета. Он воткнул палку поглубже, взял лодку и переправился через реку, борясь с быстрым течением. Здесь он привязал лодку и неторопливо зашагал в школу кружной дорогой.

Он шел вдоль железнодорожной линии, а потом — прямо по полотну, перескакивая со шпалы на шпалу, и время от времени шарил под камнями в поисках длиннохвостых ящериц. Завидев одну из этих юрких тварей, он хватал ее за хвост. Холодный кончик, все еще продолжая извиваться, оставался в руке, а сама ящерица убегала. Это неизменно поражало мальчика, он готов был сто раз на дню повторять экзекуцию — нашлось бы только достаточное количество жертв.

У него даже рука устала — столько камней швырнул он в столбы, заборы, провода (высекая из них едва заметные искры), а чаще — в воробьев, дроздов, зябликов и синиц. И только изоляторы на электрических и телефонных столбах он не посмел обстрелять среди бела дня.

Потом он крикнул:

— Здорово, Дамми!

Глухонемой Дамми не мог его слышать; но Эдгар махнул рукой, и горбатый паренек, ехавший на велосипеде по песчаной дорожке, коснулся губ, а затем вытянул пальцы вперед, словно посылая Эдгару молчаливый привет. Дамми был парень с характером, и его приветствие обрадовало Эдгара, тем более, что Дамми дружил с его главным врагом — Оззи Олдом.

Он не здоровался с людьми, которых видел на задних двориках, выходивших к линии: это были горожане, считавшие Бедного Тома сумасшедшим, а его сына — уродцем. А когда на рельсах показалась четырехколесная дрезина путевых обходчиков, он медлил до последней секунды (пока дрезина едва не наехала на него), и только когда обходчики закричали и остановились, он соскочил с линии на каменистую дорожку, с вызывающим видом пропуская дрезину мимо себя.

— Эй ты, щенок! — заорал Тим Беннер, главный обходчик. — Не смей лазить по рельсам, не то я поймаю тебя да так выдеру, что и сесть не сможешь.

Тим Беннер никогда не поймал бы Эдгара, и оба они это прекрасно знали, но все же мальчик промолчал. Он снова взобрался на полотно, стал на одном рельсе, балансируя для равновесия руками, и посмотрел вслед дрезине. Он восхищался Тимом. Тим был самый толстый и самый сильный человек в городе; однажды он приподнял с земли малолитражку Остина, ухватившись за передние колеса.

— Беннер-обходчик, никудышный молодчик! — крикнул Эдгар вдогонку.

Некоторое время Эдгар шел следом за Питом Поттером, подручным кузнеца и речным браконьером. Пит был невысокого роста, и Эдгар, держась в пятидесяти шагах позади него, подражал его походке, покачиваясь на ходу и размахивая руками. Когда Пит обернулся и заметил это, Эдгар пулей кинулся прочь, пролез через проволочную ограду и побежал напрямик, палисадниками. Он знал, что, попавшись Поттеру, заработает здоровый пинок в зад, так как он лучше всех в городе был осведомлен о проделках Пита, и тот не упустил бы случая припугнуть мальчишку, чтобы заставить его молчать.

— Пит Поттер ворует раков, — проговорил Эдгар, отбежав подальше.

Угрозы Пита его не страшили: они были понятны ему, и он, пожалуй, даже испытывал удовольствие, чувствуя себя на равной ноге с Питом — с ним одним во всем городке Сент-Элен; и не раз Эдгару снилось, что констебль Булл допытывается у него, где прячет Поттер свою лодку, удочки и сети, и он переносит ужасные муки, но не выдает Пита.

Очутившись среди низеньких городских домиков и высоких заборов, Эдгар