рукой. Подошедший Борис был мрачнее ночи в Уругвае. - Я позвонил Дэну. Он сказал, что сейчас договаривается с агентством. Останки похоронят уже завтра. - Он же был бухой... - Когда узнал про Кирю, с него весь хмель слетел. - Да... Борис заметил слезу, которую Андрей прикрыл рукой. - Ладно, пошли... - А он так любил свои игрушки... - Слушай, давай не будем! - Борис как будто взорвался, - этот кретин знал, что все это не игрушки! Ему на хер эта граната не нужна была! Этот сукин сын был просто маленьким ребенком, но это ни хрена не значит теперь, когда он мертв. Знаешь, - он резко понизил голос, - у меня такое чувство, что теперь мертвы все мы... - Очередное видение? - Не знаю... Все, поехали. На следующий день на похороны Дэн не пришел. Организовал все прекрасно, а сам не явился. - Ну, и хрен с ним, - Борис нажал на кнопку отключающую дозвон на своем сотовом. На том конце (он звонил домой Дэну) никто не отвечал. Пустой гроб опустили в яму и начали закапывать. Немногочисленные пришедшие стояли в молчании. Плакали только мама и сестра Кирилла, да и то тихонько, почти беззвучно... И тут заплакало небо. Пошел дождь. Но это был не ливень, а мелкий моросящий дождик. Как будто небо собралось плакать долго-долго и берегло силы. - Не понимаю, куда он мог деться в такой момент... - Андрей задумчиво поднял глаза к небу. - Я, кажется, просек, где он. Поехали. - Неужели ты думаешь, что он опять... - Да, я думаю, что он прямо сейчас ширяется со своей дурой. Давай в машину. По дороге Андрей все думал, почему же Борис так спокоен. Он совсем недолго стоял над могилой, суетился, о Дэне беспокоился, а о Кире как будто и не думал. А потом он понял. Понял, что Боряну еще хуже, чем ему. Погиб его лучший друг, а он должен оставаться сильным, должен думать о живых. Он всегда был таким, в этом весь он. Они подъехали к мрачному подъезду в старом дворике где-то в районе Тверской улицы. Поднялись на второй этаж. Борис начал колотить в единственную на площадке дверь. Никто не открывал. - Ломай. - Постучи еще, - Андрей неуверенно мялся, - может, там нет никого?.. - Ломай! - Борис почти кричал. Андрей разбежался и толкнул плечом дверь. Та довольно легко поддалась и упала, сорванная с петель. Оба заскочили внутрь. Налево от входа была большая комната, представлявшая из себя жалкое зрелище: оборванные обои, никакой мебели, кроме нескольких грязных подушек, лужи крови, шприцы... Это был притон наркоманов. В центре комнаты лежали двое: Дэн и его девушка.

Он познакомился с ней два года назад. Очаровательная, умная, она привлекала его, он стал подолгу не видеться с друзьями, больше проводить времени с ней. Конечно, он оставался страшным бабником, но всем говорил и, видимо, сам в это верил, что эта девушка - "его настоящая любовь без всяких там презервативов". Она давала читать ему разные книги, водила на тусовки своих друзей, а однажды... предложила попробовать дурь. Сейчас уже точно никто не вспомнил бы, что это было. Кажется, назипан. Потом были опиум и героин. Так любовь привела Дэна в наркопритон. Теперь он лежал и тихо стонал. Борис и Андрей нагнулись и прислушались. - Кирюха, К-кирюшечка, я уже рядом. Подожди, друг, этой гранаты хватит на всех... - бормотал Дэн. - Не знаю, как на счет гранаты, - пробурчал Андрей, - но герча ему хватило выше крыши. - Давай-ка хватай его и повезли в больницу, а то он не только с крышей распрощается. - А эту дуру? Чего с ней делать? - Эту дуру я возьму. Не бросать же ее тут. И вот они опять мчались по московским улицам. На заднем сидении лежало два бессознательных тела. Вот уже больница, приемный покой, каталки... Борис пошел вместе с ними дальше, а Андрей, измученный, рухнул на диванчик в приемном покое. Борис появился через два часа. - Ну? - Бабу спасли. А Дэн сейчас в коме. Врачи ни хера путного сказать не смогли. Может, выкарабкается... а может и нет. Боже, как я устал... - Боже нам не поможет. Нечего к нему и обращаться. - Ха, ты тут поспал, вот теперь и рассуждаешь о Боге. Не цепляйся, а? И так сейчас грохнусь прямо тут. Пойди лучше Дэна покарауль... Борис упал на диван и закрыл глаза. Андрей пошел в палату друга.

4.

Спустя два дня сердце Дэна, ослабленное наркотиками, не выдержало и остановилось. Тело как-то очень быстро все побелело, будто вдруг наполнилось изнутри героином... Все это время Андрей и Борис провели в больнице. Даже твердолобая охрана не посмела их выгнать. Дальше последовало то, что они еще не успели забыть: оповещение близких, траурный автобус, место на кладбище... Было решено похоронить его не рядом с отцом и матерью, как хотели родственники, а рядом с Кириллом. В общем-то, никто из родных особо и не спорил, так как Дэн давно уже был самостоятельным человеком. Еще в 14 лет он ушел из дома и только изредка звонил маме, пока она не умерла. А с остальными вообще не поддерживал никаких отношений.

На кладбище примчалась девушка Дэна и привезла с собой рабочих и надгробный камень. Она билась в истерике, падала на землю и стучала в нее кулаками. В это время вены на ее руках казались особо выпуклыми... Андрей про себя решил, что горе ее, конечно, велико, но даже на кладбище эта "Джульета" (так они ее между собой называли, а Дэна, соответственно, Ромео) приехала "под колесами". После похорон Андрей с Борисом поехали к себе на квартиру. Они сидели на кухне, тянули "Мартини" с апельсиновым соком и говорили... - А ведь она все-таки его любила... И он ее, - Андрей прикурил сигарету, и дымок тонкой струйкой потянулся вверх, - не смотря на весь этот героиновый бред... - Смысла нет, Веры нет, Жизни нет, Лишь только один героиновый бред...

- Что это? Твои стихи? - Нет, Дэна, - Борис грустно улыбнулся. - Не знал, что он писал... - Я тоже не знал, - перебил его Борис, - а потом нашел тетрадку за посудомоечной машиной. И, конечно, они любили друг друга. Посмотри, даже этот дымок от сигареты... Он ведь тебя убивает, он убийца, но не смотря на это, он все равно тянется вверх, к небу. Мы все тянемся к небу... и к любви, и к жизни... Ты слышишь, небо становится ближе... с каждым днем. - А это чьи стихи? - Гребенщикова Бориса Борисовича. - Строчки хорошие, но я с тобой не согласен. Некоторые из нас тянутся к смерти. Даже Дэн. По-моему, она была для него чем-то вроде запретного плода, который сладок. - Подумай о другом, - Борис глотнул коктейль и сделал многозначительную паузу, - Киря обожал жить, но так же обожал убивать. Дэн даже комара не мог раздавить, но каждый день убивал себя. Но это ничего на самом деле не значит. Потому что они оба все равно умерли. Мы все умрем. Это же так просто... - Как ты можешь так спокойно об этом говорить... - Знаешь, я очень люблю жизнь, но я твердо знаю, что однажды я умру. Ну, хватит об этом спать пора, мой друг, алкоголик. - Сам-то... Ладно, все-таки, жизнь продолжается, а значит нужно ее