«Если бы только знать, где Джек, — подумала я. — Тогда можно было бы просто свернуться где-нибудь и уснуть».
Мысль об этом показалась мне очень привлекательной. Я положила голову на грубый ковер и начала задремывать.
— Я иду-у, — проворковал Дарси, который избил до смерти молодого человека за то, что тот был черным, и раздавил горло своему другу.
Голос его звучал так близко, что я поняла: мне нельзя двигаться. Теперь я чувствовала не сонливость, а близость смерти, подумала о свисающих с потолка высокотехнологичных луках, которые видела во время прогулок в магазин. Они выглядели такими смертельно опасными, что их испугался бы сам Робин Гуд… Ух ты, я опять засыпаю…
Нога с размаху опустилась на ковер в дюйме от моего лица. Следующий шаг — и он на меня наступит. Действуй или умри.
Наэлектризованная, я завопила, привстала и схватилась за что смогла, надеясь обезвредить врага. Я стиснула Дарси Орчада как любовница, так крепко, как никогда не обхватывала ни Джека, ни Маршалла, и прижимала его к себе до тех пор, пока у меня из глаз не потекли слезы. Я очутилась у него на спине.
Дарси был очень большим и сильным. Он не был ранен и не упал. Я навалилась на него всем весом, чертовски его напугала, но только на несколько секунд. Он поднатужился, выгнулся, и я услышала стук, когда что-то упало. Мне показалось, что это лук. Но у него в руке была стрела, и он начал тыкать ею назад, хотя не в полную силу и не на всю длину руки, поскольку я его обнимала. Сперва он угодил мне в бедро, после чего понял, куда надо целить, и несколько раз попал в бок.
«Шрамы на шрамах», — подумала я сквозь ужасную боль.
Мне хотелось его отпустить, но я, похоже, не могла этого сделать, приказать своим пальцам разжаться.
«Мертвая хватка, — подумала я. — Самая мертвая!»
Включились лампы. Ослепительный свет воткнулся в глаза, как копье, и мне стало очень плохо. Я почти потеряла сознание, но нечто столь ужасное, во что можно было поверить только в нынешнюю кровавую ночь, рывком вернуло меня к действительности.
За одним столом, на котором были разложены ножи, я мельком увидела Муки. Ее пригвоздила к стене стрела, вонзившаяся в грудь. Голова Престон склонилась набок, глаза были широко открыты.
Потом через плечо Дарси я заметила, как кто-то бежит к нам, сцепившимся в непродолжительном танце. Это был Джек с ружьем в руках.
«Мы слишком близко друг к другу. Он не сможет стрелять», — подумала я.
Как будто у нас был один разум на двоих, Джек занес ружье и ударил Дарси по голове прикладом. Тот завыл и выгнулся, желая броситься на Лидса.
Не отпущу, не отпущу, не отпущу, не отпущу…
Темнота.
— Очнись, милая, мне нужно тебя осмотреть.
Нет.
— Открой глаза, Лили. Это я, Кэрри.
Нет.
— Лили!
Я слегка приподняла веки.
— Так-то лучше.
Слепящий свет.
— Не стони. Это просто… необходимо.
Спать, снова спать.
Милая темнота и тишина, потом:
— Проснись, Лили!
Следующий день был мучительным.
У меня раскалывался череп — состояние, имевшее столько же общего с нормальной головной болью, как обычная резь в животе с острым аппендицитом. Мои бока были изорваны, ребра помяты, кожа представляла собой кровавое месиво, сшитое, как лоскутное одеяло. Рана в бедре, хоть и несерьезная, добавляла свою ноту в симфонию боли, как и порез на руке.
Я лежала в частной палате, благодаря любезности Хоувелла Уинтропа-младшего. Кэрри сказала мне об этом, когда я потребовала, чтобы меня отпустили домой. Я поняла, что за палату платить не мне, и решила отдохнуть, пока могу. Хоувелл заплатил и за соседнюю палату, где лежал Джек.
Он пришел тем ужасным утром, когда даже лекарства, притупляя мой разум, не могли заглушить боль.
Я увидела его в дверях, и слезы начали сочиться из краешков моих глаз, бежать по щекам, увлажняя подушку.
— Я не хотел действовать на тебя вот так, — сказал Джек.
Голос его звучал сипло, но уже сильнее.
Я подняла руку. Он медленно прошаркал к кровати и взял ее в свою. Его ладонь была теплой, твердой и крепкой.
— Ты должен сесть, — сказала я, и собственный голос показался мне далеким и хриплым.
— Тебя напичкали лекарствами?
— Да.
Ничто не причиняло мне большей боли, чем разговоры.
— Как они до тебя добрались, Джек?
— Нашли «жучок», — просто ответил он. — Джим пролил колу в комнате для отдыха и, вытирая ее, заметил эту штучку. Он позвонил старому мистеру Уинтропу. Тот посоветовал им наблюдать из укрытия, посмотреть, кто придет, чтобы забрать запись. Это оказался я. Ребята посовещались и решили, что смогут выяснить, кто мне платит, если пропустят меня через мясорубку. Клив и Джим с самого начала думали, что это Хоувелл, но остальные стояли на том, что это кто-нибудь из федералов. Они решили, что Муки тоже из них, хотели отправиться за ней и притащить ее для участия в вечеринке, сказали, что она слишком часто бывала в магазине, и это неспроста. К счастью для меня, парни этого не сделали. Почему ты решила ее позвать? Кто она, к дьяволу, такая?
Я попыталась объяснить насчет Муки, не выдав ее секретов. Я сомневалась, что мне это удалось. Джек знал, что я на нее работала. Она имела личные причины раскрыть неоперившуюся группу, добивающуюся превосходства белой расы. Мне было известно, что Престон умеет стрелять.
Еще какое-то время Джек держал меня за руку, нежно поглаживая ее и размышляя, а потом вдруг сказал:
— Он сбил тебя с ног, ты ударилась о полку, рухнула на пол и, клянусь богом, даже подпрыгнула. Я подумал, что этот тип тебя убил.
— Ты тогда свихнулся, — заметила я.
— Да. — Он слегка улыбнулся. — Но ты смогла встать и даже как-то идти. Я понял, что ты в порядке. Наверное. Посмотрев на Тома Дэвида, я понял, что он для тебя не опасен…
— Поэтому ушел.
— На охоту.
Джек не извинялся. Ему пришлось погнаться за человеком, который его унизил. Я больше всех прочих могла это понять.
— Кто погиб?
Кэрри отказывалась об этом говорить.
— Том