прислужников убить его, когда беспечно проезжал он через лес. Вот мои слова о первом при сем известии: «Не при мне умирать достойному офицеру без отмщения!»»

Июль 1825 года. «Получил известие, что в ночь с 7 на 8 июня возмутившиеся чеченцы, возбужденные лжепророком, напав на укрепленный пост Амир-Аджи-Юрт, сожгли оный».

Сентябрь того же года. «Получено известие о возгоревшемся в Кабарде мятеже. Изменники, пришедшие на помощь партии чеченцев, напав на селение Солдатское, большую часть оного разорили…»

Таких документальных свидетельств много в дневниках главнокомандующего, в воспоминаниях его современников. Все они говорят о том, что жестокость Ермолова имела в своей основе труднооспоримый принцип «око за око» — в современном понимании далекий от законности, но все же имевший в сложившейся в то время обстановке моральную подоплеку.

При этом еще раз хочу подчеркнуть: русские войска никогда не воевали с мирным населением. Это нынешние «борцы» за свободу чеченского народа, легко и беспощадно распорядились жизнями ни в чем не повинных людей в Буденновске, Кизляре, Первомайске и совсем недавно в Москве при взрыве во время рок-фестиваля в Тушино и взрыве военного госпиталя в Моздоке.

Однако вернемся к XIX веку. Неожиданная кончина императора Александра I в ноябре 1825 года в Таганроге повлекла за собой грандиозные события. Восстание декабристов всколыхнуло страну. Начались расследования и репрессии, которые докатились и до Кавказа. Под следствие попал и Александр Грибоедов. И кто знает, на какой каторге оказался бы этот замечательный поэт и дипломат, если бы не гигантская фигура Ермолова. Их дружбе не мешали идейные противоречия. Грибоедов, особенно в последние годы жизни, по-своему осмысливал идеи Ермолова. Он доказывал необходимость культурного воздействия на горцев в целях их свободного развития в лоне империи. Но идеи Грибоедова, как и других представителей либеральной интеллигенции, не имели под собой почвы. Кавказ уже пылал, а персидская армия в 1826 году вторглась в Закавказье. Пройдя Армению, персы подступили к Грузии. Персидские войска были разбиты, но спокойствие не наступило. Ермолов, подозреваемый в связях с декабристами, так и не сумев погасить пожар в горах, вынужден был в 1827 году покинуть Кавказ. На его место заступил И. Ф. Паскевич.

Император Николай I велел новому главнокомандующему «усмирить навсегда горские народы или истребить непокорных». Паскевич взялся за дело основательно и для начала разделил Кавказ на несколько частей: Грузия (шесть уездов), пять татарских дистанций, семь провинций (Карабахская, Шекинская, Ширванеская, Бакинская, Кубинская, Дербентская, Ахалцыхская), четыре области (Армянская, Имеретия, Мингрелия, Гурия), ханство Талышинское и земли разных горских народов вдоль Главного Кавказского хребта. Кроме того, под надзором царских чиновников управлялись собственными владетелями Абхазия и Сванетия, а в Дагестане — шамхальство Тарковское и ханства Казикумухское, Аварское и Мехтулинское.

Однако начавшаяся в 1828 году война с Турцией вынудила Паскевича этим ограничиться и перейти на самом Кавказе к пассивной обороне. Он больше воевал с Турцией, решившей заменить Персию в кавказских делах. Паскевич действовал успешно, взял Карс, Эрзурум, заставил Турцию в 1829 году подписать Андрианопольский мир. По этому соглашению к России отошли: Анапа, Поти, Ахалцых, Ахалкалаки. Граница была проведена по западному Арпачаю, а от его верховьев — по ряду хребтов до Аджарских гор и берега Черного моря.

Но союзники Турции — Франция и Англия — не оставляли надежды ослабить влияние России, а заодно отторгнуть от нее Крым и Кавказ. Намерения Англии были связаны с созданием Черкесского государства под ее и турецким протекторатом, а Грузию предполагалось «расчленить наподобие дунайских княжеств». В планы Франции входило полное вытеснение России с берегов Черного моря.

Ставка была сделана на сепаратизм. Так, например, серьезное значение союзники придавали движению адыгов, считая, что, настроив их против России, тем самым смогут взорвать Кавказский фронт. Царское правительство тоже опасалось этого и даже в самые сложные периоды Крымской войны 1853–1856 годов держало на Кавказе армию в 270 тысяч человек.

К середине XIX века война с горцами велась уже с большей систематичностью, чем в предшествующий период.

Ситуация усугублялась тем, что на Кавказ хлынуло большое количество всякого рода иностранных эмиссаров и агентов, особенно из числа польских и венгерских эмигрантов, которые надеялись, что впоследствии Англия поможет им восстановить независимость Польши и Венгрии. Польские эмиссары, рассредоточившись между горцами, превратно толковали им намерения России, запугивая угнетенным положением, в котором те могут оказаться, находясь в российском подданстве. Они не скупились на клевету, зная, что, заставляя горцев бояться русских, одновременно укрепляют их уверенность в своих силах в борьбе с Россией.

Большие надежды в этом плане возлагались на движение имама Шамиля — личность в истории Кавказской войны не менее яркая, чем генерал Ермолов.

Впервые (во всяком случае, в Чечне) об этом человеке стало широко известно в 1832 году, когда Гази-Магомед, близкий друг, единомышленник Шамиля, при штурме одной из крепостей был тяжело контужен. Встревожившись, горцы спросили его, кто теперь будет командовать ими. По преданию, Гази-Магомед ответил: «Шамиль. Он будет долговечнее меня и успеет сделать гораздо больше благодеяний для мусульман».

Шамиль родился в 1797 году в аварском ауле Гимры в семье кузнеца. На мовлид — благодарственную молитву в честь рождения мальчика — собралась вся аульская община — джамаат. Дед по обычаю шепнул в правое ухо младенца особую молитву — азан, а в левое его имя — Али.

Ребенок оказался слабым и болезненным, к тому же заразился оспой, от которой тогда умирали даже взрослые. Однако мальчик выжил, и аксакалы расценили это как доброе предзнаменование, но посоветовали дать ребенку новое имя. Родители выбрали имя очень редкое — Шамиль. Кто же тогда знал, что именно он, сын простого кузнеца, станет обновителем веры? Но что это такое — обновление ислама на Северном Кавказе в XIX веке?

Известно, что ислам на Кавказ принесли арабы еще в VII веке во времена стремительных завоеваний Халифата. Постепенно арабы ушли, но ислам, его суннитская ветвь, остался, вытесняя древние языческие культы. На суннитской ветви расцвели несколько суфийских тарикатов. Это были братства (ордена), открывавшие своим поклонникам пути к духовному совершенству и постижению