Грег Бир Чума Шредингера

Служебная переписка

Карлу Кранцу от Вернера Дейтриха:

«Карл!

Не знаю, что и делать с дневником Ламберта. Хотя нам практически ничего не известно об этой истории, я считаю, что мы должны передать дневник полиции. Записи напрямую связаны с убийствами и самоубийствами, в них есть намеки на уничтожение лаборатории. Меня не устраивает читка журнала в твоем кабинете: мне нужна своя копия. Как ты думаешь, многие ознакомились с дневником до тебя?»

Дейтриху от Кранца:

«Вернер!

Я думаю, что он ходит по рукам никак не меньше месяца. Началось это за день-два до известных событий. Копии тех записей, что имеют отношение к вышеуказанным событиям, прилагаю. Остальное, как мне кажется, личное. Я бы хотел вернуть дневник адвокатам, ведающим наследством Ричарда. А уж те ознакомят с ним полицию. Но у меня есть причины оставить дневник у нас. По крайней мере на какое-то время. Внимательно изучи эти материалы. Если заметишь что-то совершенно невероятное с точки зрения физика, скажи мне. Если нет, придется крепко подумать.

P.S. Я как раз заверяю перечень оборудования, уничтоженного в лаборатории Бернарда. Тут много чего непонятного. Несомненно одно: Бернард работал по договорам с правительством, вероятно, без ведома руководства университета. И как мог Гоа иметь доступ к этим материалам? Там же все засекречено».

Приложение: пять страниц.

Дневник

«15 апреля 1981 г.

Странный выдался денек. Марти организовал неформальное совещание Гидроксиловых радикалов. Присутствовали физики: Мартин Гоа, собственной персоной, Фредерик Ньюмен, новый сотрудник Кай Паркс, биологи, Оскар Бернард и ваш покорный слуга, социолог Томас Фош. Встретились мы у кафетерия, Марти отвел нас в лабораторный корпус, рассказал нам о проводимом эксперименте. Потом мы вернулись в кафетерий. Не пойму, с чего он решил потратить на прогулку наше время. Бернард немного расстроен. Причина или причины мне неизвестны.

14 мая 1981 г.

Радикалы совещались вновь, за ленчем. Такой абсурдной галиматьи я в жизни не слышал. Как всегда, верховодил Марти. Здесь важны детали.

— Господа, — начал Марти после того, как мы все поели. Сидели мы в отдельном зале. — Я только что уничтожил результаты важного эксперимента. И ушел в отставку с занимаемой должности. В течение месяца я должен вывезти из кампуса все мои бумаги и документы.

Гробовое молчание.

— На то есть причины. Я собираюсь их изложить.

— Что все это значит, Марти? — раздраженно воскликнул Фредерик. Никто из нас не одобрял театральных жестов.

— Я переправляю деньги налогоплательщиков поближе к нашему рту. Нашему коллективному научному рту. Фредерик, ты поможешь мне все объяснить. Мы все знаем, что Фредерик — один из лучших наших физиков. У него и гранты, и статьи в специализированных журналах. Мне до него не дотянуться. Фредерик, какая теория считается наиболее общепризнанной среди физиков?

— Специальная теория относительности, — без запинки ответил Фредерик.

— А следом за ней?

— Квантовая электродинамика.

— А теперь скажи нам, что такое кошка Шредингера.

Фредерик оглядел сидящих за столом, похоже, ожидая подвоха, потом пожал плечами. Об исходе некоего квантового события, речь идет о микрокосмическом уровне, можно говорить лишь после того, как он зафиксирован наблюдателем. То есть исход не определен, пока не выполнены замеры. А значит, возможны варианты. Шредингер попытался связать квантовые события с событиями на макроуровне. Он предложил посадить кошку в закрытый ящик с устройством, которое может регистрировать распад одного нестабильного атомного ядра. Допустим, вероятность полураспада атомного ядра за определенный промежуток времени равна 0,5. При распаде ядра сработает устройство, молоток разобьет ампулу с цианидом, ядовитый газ попадет в ящик и убьет кошку. Ученый, проводящий эксперимент, может узнать, произошел ли процесс распада ядра или нет, только одним способом: открыв ящик. Поскольку окончательное состояние нестабильного атомного ядра невозможно определить без замеров, а замер в данном случае — открытие ящика с последующим определением, жива кошка или мертва, Шредингер предположил, что кошка может зависнуть в неопределенности, не живая и не мертвая, а где-то посередине. И судьба ее останется невыясненной, пока квалифицированный наблюдатель не откроет ящик.

— Не пояснишь ли теперь, как и о чем могут сказать результаты этого мысленного эксперимента? — Марти в этот момент сам напоминал кошку, ту самую, которая только что слопала канарейку.

— Если исключить вариант, когда кошка — квалифицированный наблюдатель, то до открытия ящика нет никакой возможности определить, жива кошка или мертва.

— Как же так? — спросил Фош, социолог. — Я хочу сказать, совершенно очевидно, что кошка может быть или живой, или мертвой.

— Вроде бы вы и правы, — Фредерик оживился. — Но мы связали квантовое событие с макрообъектом, а квантовые события — штука хитрая. Накопленный экспериментальный опыт показывает, что квантовые события не определены до момента регистрации и на самом деле они неустойчивы, взаимодействуют между собой, при этом возможно несколько исходов, пока физик не переводит это взаимодействие в финальную стадию посредством наблюдения за событиями. И измерением того, что он зафиксировал.

— Получается, что в физических экспериментах разум приобретает огромную важность?

— Совершенно верно, — кивнул Фредерик. — Современная физика требует невероятных затрат психической энергии.

— Все это не более чем теория, не так ли? — спросил я. Дискуссия мне порядком наскучила.

— Отнюдь, — покачал головой Фредерик. — Она подтверждена экспериментом.

— Разве не может машина… или кошка… провести эти измерения? — спросил Оскар, мой коллега-биолог.

— Это зависит от того, полагаете вы кошку разумной или нет. А машина… нет, потому что ее показания остаются неопределенными до тех пор, пока на них не взглянет физик.

— Попросту говоря, — вмешался юный Паркс, — мы заменяем кошкой приятеля Уингера. Уингер — физик, который предложил посадить в ящик человека. Приятель Уингера достаточно разумен, чтобы определить, жив он или мертв, и способен правильно истолковать падение молотка на ампулу с цианидом, означающее распад атомного ядра.

— Прекрасно, — воскликнул Гоа. — Значит, эта байка полностью характеризует научный подход тех, кто развивает одно из самых перспективных направлений физики.