звеня внизу посудой. — Ты же его не видел, два года.
— Да, два года. Вроде поправился немного...
— Да где там потолстел! Тощий, как и был.
— Нет, какой же он тощий. Толстый... А то были волосы русые, а эти потемнее.
— Да где же потемнее?
От такого чуда бабушка аж вылезла из погреба и бросила взгляд на меня.
— Тьфу, Трофим, и ты не видишь! Это же не Митька!
— То-то и видно, не Митька, — охотно согласился тот. — А кто же? — спросил живо.
— Приятель его, Сергей. Вместе приехали.
— А-а, — спокойно, отнюдь не удивляясь, сказал старичок. — Я смотрю — вроде не Митька. А оно и выходит, что Сергей. Да-а, — продолжал, усаживаясь на ступеньке крыльца. — Сейчас, летом, всех своих детей куда-то одсилають. То в лагеря, то ещё куда-то, а как некуда, то к бабушкам. Вот и к Дмитриевне тож внук приехал, старшенький, правда, ваших, Василий. Дак то на лесопеде гоняет. С собой же и привёз — разобранный. Бабушка к нему бросилась, мол «Внучек мой родной, как же давно не виделись». А он ей: «Осторожно, — говорит, — бабушка, не трогайте чемодана, потому как у меня здесь лесопед». Не успела она и слова сказать, как он уже тот лесопед вытащил, составил в момент, и хода со двора. Дмитриевна в шум: «Куда ты?» А он только рукой махнул: мол, отвяжись. А часа через два приехал и говорит: «Это у меня тренировки такие, точно по графику». Значит, — пояснил уже от себя дед, — как пробило, скажем, первый час или как там, ты хоть спишь, хоть ешь, а скачи на лосопед и при куда глаза глядят. Так вот! Ну, а вы, — спросил, — тож на лесопедах гонять будете?
— Нет, — пробормотал я. — Нам надо коллекцию собирать.
— А-а, ну собирайте. А захотите, приходите в гости. Я ваш, так сказать, ближайший сосед. Тут же, за вашем домом, и мой стоит. И Митька знает. А где же он сам?
— Щас прибежит.
— Ну, ещё увидимся, — потопал к калитке дед.
— Здоров, Митя, — послышалось с улицы, как только мой друг появился из-за дома. — Добрый день, — неловко сказал Митька, всматриваясь через плетень в русого хлопца нашего возраста в майке на уже загорелых плечах. — Не узнаёшь? Володька я, помнишь? Тётки Настин. Ты у нас телевизор смотрел. — А-а-а, — протянул Митька. — Конечно помню. Только ты вроде ниже был. — Да и ты поднялся за два года, — удивился Володя. — И в самом деле, — засмеялся Митя. — Я и не додумал сразу. Так заходи, заходи. Как ты? — В другой раз. Спешу. Вот бегу на школьный участок. Мы там помидоры выращиваем. А вы заходите на телевизор. До свидания, — попрощался уже на ходу. — Митя, хлопцы, — закричала бабушка, — идите есть! Вы с дороги, вероятно, проголодались? — улыбнулась мне. — Ещё как, — бросился к умывальнику Митька.
— Ну как там у вас, всё в порядке дома? — поинтересовалась бабушка. — Угу, вшо, — утвердительно кивнул головой Митька, обжираясь голубцом. — А как доехали? — Хорошо, — ответил Митька, протягивая руку к кувшину с молоком. — Так почему же папа не сообщил? — допытывалась бабушка. — Я кого встретить послала бы. Вот хотя бы Гната или деда Трофима. — Не знаю, — ответил Митька, наливая себе киселя. — Мы и сами удивлялись. — Телеграммы не дали, — не унималась старушка. — Телеграммы! — воскликнул Митя. — Ну так, что же тут удивительного! — Телеграммы! — как ужаленный, ещё раз вскрикнул Митя. — Конечно, телеграммы. Да ты не переживай так. Вот бедный ребёнок! Я начал уже догадываться, к чему оно идёт, и с подозрением посмотрел на друга. — Ох, я растяпа! — вскочил он на ноги, засовывая руку в боковой карман куртки. — Ай-я-яй! Вот же она, папа написал! Я и пошёл было на почту, а дорогой забег по батарейки, а потом вспомнил о плёнке, а потом... — Забыл о телеграмме? — закончила бабушка. — Так? — Ага. — Эх ты, — провела рукой по Митькиной голове. — Наелись? — Наелись, спасибо, — дружно закивали мы. — А теперь куда? — Ещё не знаем. Может, погуляем немного или на реку... — Ну идите, идите. Толь на обед не опоздайте.
— А главное, — говорил дорогой Митя, — ты заметил, какая бабушка? Ни слова не сказала. Другая уже начала бы: «Ой, и куда вы идёте? И что вам там нужно? НЕ купайтесь, потому что утонете! И не ходите в лес, потому что заблудитесь» А
— Здоров, Митя, — послышалось с улицы, как только мой друг появился из-за дома. — Добрый день, — неловко сказал Митька, всматриваясь через плетень в русого хлопца нашего возраста в майке на уже загорелых плечах. — Не узнаёшь? Володька я, помнишь? Тётки Настин. Ты у нас телевизор смотрел. — А-а-а, — протянул Митька. — Конечно помню. Только ты вроде ниже был. — Да и ты поднялся за два года, — удивился Володя. — И в самом деле, — засмеялся Митя. — Я и не додумал сразу. Так заходи, заходи. Как ты? — В другой раз. Спешу. Вот бегу на школьный участок. Мы там помидоры выращиваем. А вы заходите на телевизор. До свидания, — попрощался уже на ходу. — Митя, хлопцы, — закричала бабушка, — идите есть! Вы с дороги, вероятно, проголодались? — улыбнулась мне. — Ещё как, — бросился к умывальнику Митька.
— Ну как там у вас, всё в порядке дома? — поинтересовалась бабушка. — Угу, вшо, — утвердительно кивнул головой Митька, обжираясь голубцом. — А как доехали? — Хорошо, — ответил Митька, протягивая руку к кувшину с молоком. — Так почему же папа не сообщил? — допытывалась бабушка. — Я кого встретить послала бы. Вот хотя бы Гната или деда Трофима. — Не знаю, — ответил Митька, наливая себе киселя. — Мы и сами удивлялись. — Телеграммы не дали, — не унималась старушка. — Телеграммы! — воскликнул Митя. — Ну так, что же тут удивительного! — Телеграммы! — как ужаленный, ещё раз вскрикнул Митя. — Конечно, телеграммы. Да ты не переживай так. Вот бедный ребёнок! Я начал уже догадываться, к чему оно идёт, и с подозрением посмотрел на друга. — Ох, я растяпа! — вскочил он на ноги, засовывая руку в боковой карман куртки. — Ай-я-яй! Вот же она, папа написал! Я и пошёл было на почту, а дорогой забег по батарейки, а потом вспомнил о плёнке, а потом... — Забыл о телеграмме? — закончила бабушка. — Так? — Ага. — Эх ты, — провела рукой по Митькиной голове. — Наелись? — Наелись, спасибо, — дружно закивали мы. — А теперь куда? — Ещё не знаем. Может, погуляем немного или на реку... — Ну идите, идите. Толь на обед не опоздайте.
Глава III Озеро. Змеи любят сено.
Что-то дзудит и дзудит в моём ухе, и от того противного звука я разлепляю веки. В комнате полумрак. Митька спит рядом на раскладушке, а в окно толчётся и толчётся головой и поэтому, наверное, ещё больше обалдевает, настойчивая муха. «Вот вредная», — думаю я, и тогда это: — Эй, Демидовна, — чей-то пронзительный голос. — Дождались же внучка? — Дождалась, Дмитриевна, дождалась. Приехал с другом своим. — А где ж они, или уже отправились куда? — Спят ещё. Устали с дороги. Городские же, любят поспать. — А он мой Василий тоже городской, а ещё рано на свой велосипед, — (нашла чем хвалиться!) — и айда со двора. «Ага, так это баба того Василия, — подумал я. — Ну-ну», — и подскочил к окну. Однако окно выходило в огород, и видно было только ботву. Тогда я затормошил Митьку за плечо. — Вставай, Митя, Василева баба пришла. — А? — сонно отозвался тот. — Баба пришла Василева, того велосипедиста. — Тю! За это надо меня будить, — зевнул товарищ. — Пусть себе хоть сто баб, что тебе к ним? — Да ничего. Я думал, тебе интересно будет. — Инте-рресно, ха, — снова зевнул товарищ. — Что там интересного? И вдруг, как не он только едва оторвался от подушки, вскочил на ноги. — Ну, собирайся скорее. Бери морилку, я — сачки, и пойдём. — Сразу? — поморщился я. — А чего откладывать? За три дня соберём, а там гуляй себе сколько хочешь. — Ага, насобираешь ты за три дня. — Разве это долго? Сачком — раз, в морилку — два, в коробку — три, булавкой — четыре. Вот и всё! — А шалаш? — Так само собой. А куда же мы, по-твоему, идём? Туда! Оборудуем шалаш, а как останется время, то, может, что и уловим. — О, — облегчённо вздохнул я. — Вот я тебя узнаю. А то испугался сначала. Откуда, думаю, такой пыл? — А как же иначе, а как же иначе? — распевал Митька, заглядывая в печь. — О, что-то варится. Прекрасно! Выбежал из дома. — Доброе утро, бабушка, — слышно уже снаружи. — Покормите нас? И вот уже на столе дымится молодой картофель, покрытый укропом, и сало, и сметана, и кислое и сладкое молоко... И вот уже мы идём, нагруженные рюкзаками с едой и всякой всячиной туда, где за рекой шумит лес, где голубизна неба заглядывает в синь лесного озера, где птицы радуются погожему дню, куда влечёт нас свободная жизнь.— А главное, — говорил дорогой Митя, — ты заметил, какая бабушка? Ни слова не сказала. Другая уже начала бы: «Ой, и куда вы идёте? И что вам там нужно? НЕ купайтесь, потому что утонете! И не ходите в лес, потому что заблудитесь» А