колени и грела своим теплом до тех пор, пока он решительно не оттолкнул ее. Тогда она, чтобы размяться, просеменила к памятнику - это новшество пришлось ей по вкусу - и для порядка помочилась на постамент. Псс-псс-псс - журча, полился ручеек, но уже не багровый, как некогда воды Слейни, а зеленый из-под тощей, не толще копья повстанца, собачьей ноги. Справив нужду, дворняга удалилась, оставив Джозефа вести наблюдение в одиночестве.

Перселл в это время сидел один в купе и в свою очередь наблюдал, как медленно блекнут краски заката. Это зрелище обратило его мысли к Салли Магуайр. Он никак не мог решить, разыскивать ли ему ее завтра или поставить на этом крест. Он, конечно, напишет отцу Финнегану, расскажет, как все произошло на самом деле. А потом уж решит, что ему делать: впереди долгие летние каникулы. Не исключено, что он поедет в Англию. А то и еще дальше. Он поглядел на часы: было без пяти десять. До Дублина оставалось чуть больше часа. Он стащил на пол чемодан, который носильщик поставил рядом с ним, мельком поразившись его тяжести. Тот самый облезлый зеленый чемодан с загадочными инициалами С.Д., четко выведенными масляной краской. Вытянулся поудобнее, поставил ноги на чемодан и откинулся на сиденье. Поезд шел среди болот, среди безлюдных бурых просторов, испещренных унылыми топями, в которых, ненадолго задержавшись, тонули последние лучи заката.