левая страдает рука…

Впрочем, не всю клешню отхерачил — три пальца только. Большой с указательным остались, правда, в растопыренном нерабочем состоянии. Мешались только. А вообще, натуральная клешня и вышла…

Как угораздило-то Мишку? Так, наверное, поболе Аркашки переживал. Только не из-за работы, что прогонят, а из-за своей бестактности в отношении брата. Или, может, второй раз в жизни Сам Господь вмешался. Может, на сей раз, наоборот, покарал. За Аркадия Федоровича бедненького.

И больше Мишке охранником работать не позволили. Поскольку — инвалид. Но он все-таки через некоторое время некую работенку опять умудрился сыскать. Зарплата, конечно, меньше, однако государство за инвалидность пенсию немного подняло. Вполне биться можно. Тем более что ты — не один на свете. И несколько, по крайней мере, человек, несмотря ни на что, любят тебя по-настоящему…

А братану нового, вполне безобидного и почитающего начальство напарника прислали. И однажды, находясь на посту, Аркадий Федорович чудной сон увидал. Будто он, даже в детских снах никогда не летавший, вдруг прямо над охраняемым объектом взял и полетел. Глядь — а за спиной крылья! Правда, не из белых перьев, как у ангелов, а ядовито-желтые и вроде бы дерматиновые. Из такого материала в кожгалантерейной артели отца когда-то школьные портфели шили.

Неоткуда ведь было знать Аркашке, что летающие во сне люди предпочитают делать это вообще без всяких крыльев. И парят себе лишь благодаря подъемной силе переполняющего душу восторга.

Но, однако, к чему был этот удивительно приятный сон? Да, пожалуй, что, как почти все и почти всегда в жизни Аркадия Федоровича, — ни к чему.