названием «Размышления над историографией Холокоста».²

Насколько блестящей ни была бы его попытка, в этом вопросе все равно кроется глубокая тайна. Цитируя известного историка и исследователя Холокоста Кристофера Браунинга, который настаивал на том, что в этом было нечто большее, чем фанатичное послушание, он пишет: «Эти люди, похоже, были совершенно порабощены своими должностями гражданских чиновников. Какие бы другие личные чувства или желания у них ни возникали, любое действие, которое могло бы запятнать их репутацию как беспрекословно исполнительных и надежных, было для них немыслимо. Над ними довлело маниакальное стремление хранить свой послужной список незапятнанным. Оно было настолько сильным, что уничтожало всякое чувство личной ответственности». Маррус добавляет: «Эти и подобные им люди стали убийцами за рабочим столом».

Подобные объяснения не удовлетворяют нас. Можем ли мы оставить всякий предсказуемый анализ и достичь понимания того, чем же все это было в действительности? Можем ли мы обойти бюрократические столы, чтобы принять уроки истории и больше не повторять ее ошибок?

Вот почему это исследование Эрвина Люцера является столь важным для нынешнего поколения. Начав читать эту книгу, вам будет трудно оторваться от нее. Она заслуживает самого серьезного внимания и размышления. Открывающееся на этих страницах не оставит равнодушным никого, кто заботится о будущем, помня о прошлом. Фактически, если меня не подводит память, подобное высказывание запечатлено на стенах музея Холокоста в Иерусалиме. Именно к этому побуждает книга Эрвина Люцера, а потому имеет монументальное значение для человечества.

Рави Захариас

Введение

Прогуливаясь по Берлину дождливым днем, я уже  собирался было оставить свои поиски Бендлерблока — здания, в котором в эпоху нацизма размещалось Военное министерство Гитлера. В моей карте было указано, что необходимая улица уже не называется Бендлерштрассе, а переименована на Штауффенбергштрассе в память о человеке, имевшем мужество попытаться убить Гитлера. Я знал, что во внутреннем дворе этого здания он, вместе с полдюжиной других участников неудавшегося заговора, был безжалостно расстрелян. Это жестокое убийство было заснято на пленку, чтобы принести садистское удовлетворение Фюреру. Я хотел постоять на том месте, где все это происходило, и почтить героизм павших.

Выйдя из метро, я потерял ориентацию и вскоре с неохотой признал, что двигаюсь в неверном направлении. Однако провидению было угодно, чтобы я все же нашел эту улицу и, по подсказке мальчика, проезжавшего мимо на велосипеде, вскоре оказался во внутреннем дворе, рядом с мемориалом Штауффенбергу и его коллегам.

О чем я не знал, так это о том, что в здании бывшего Военного министерства теперь находится музей Сопротивления, подробно рассказывающий о десятках мужественных людей, подобных Штауффенбергу, Нимёллеру и Бонхёфферу. Здесь было доказательство (если вообще нужны доказательства) того, что не все, жившие в Германии во времена Третьего Рейха, поддерживали Гитлера. Некоторые оказывали сопротивление в самом начале, другие поняли, каков Фюрер на самом деле, после начала зверств. Однако намного больше людей, чем я себе представлял, были готовы отдать свою жизнь ради того, чтобы остановить его.

Мое внимание привлекли фотографии, на которых протестантские пасторы и католические священники отдавали честь на манер нацистов. Еще более меня удивили фотографии знамен со свастикой, украшавших христианские церкви, — знамен со свастикой, в центре которой был крест Христов!

Находясь в этом музее, я решил разобраться, каким образом Гитлер увлек за собой христианскую церковь (я знал, что 95 процентов населения Германии были либо протестантами, либо католиками). Я хотел узнать, почему христиане в Германии в едином порыве смело и единогласно не осудили Гитлера. Меня интересовало, почему миллионы охотно приняли гакенкройц (крючковатый или ломаный крест) Гитлера и наложили его на крест нашего распятого Искупителя. Только позднее я смог понять, до какой степени это смешение крестов ввело в заблуждение церковь в Германии и навлекло суд Божий.

Я вышел из музея и поймал такси, чтобы доехать до Мемориальной церкви кайзера Вильгельма, которую видел во время предыдущего визита в Германию. На этот раз я смотрел на фрески, картины и исторические рельефы в совершенно новом свете. Какие факторы в истории Германии подготовили эту страну (и ее церкви) к такому массовому обольщению? Может ли это произойти еще раз? Какие признаки должны были предупредить церковь о настоящих планах Гитлера?

Нет никакого сомнения в том, что Гитлер был богом для многих. Ему поклонялись миллионы, и он считал себя непогрешимым и непобедимым. Он обольстил массы и верил в то, что может править миром. В конце концов, он оказался ложным богом, разделившим участь со всеми, кто восстает против Всемогущего. Я думаю, что Гитлер является прообразом антихриста, который тоже однажды поднимется и произведет экономические и политические чудеса. Он так же очарует миллионы и будет требовать поклонения от мира. Он будет способен совершить завоевания, о которых Гитлер не мог даже и мечтать. В процессе анализа данной эпохи я буду кратко указывать на некоторые поразительные параллели между этими двумя людьми.

Церковь всегда балансировала. С одной стороны — наш Господь и Спаситель Иисус Христос, Который умер на римском кресте, будучи казнен за грехи мира. С другой стороны — многочисленные ложные боги и вместе с ними другие кресты — тех, кто обещает избавление, предлагая ложное спасение.

Да, мы также сталкиваемся с искушением склониться перед тленными богами, соблазняющими нас объединить Христа с другими религиями, Христа с политическими планами, Христа с мирскими стремлениями. Опыт церкви в нацистской Германии напоминает нам о том, что Христос всегда должен быть Единственным. Ему необходимо поклоняться не как Тому, Кто стоит рядом с политическими лидерами этого мира, но как Тому, Кто стоит над ними — как Царю царей и Господу господствующих.

Я верю, что, как сказал Сантаяна, тот, кто не уважает историю, обречен повторить ее. Поэтому я думаю, что мы нарушим свой долг, если не будем изучать эпоху нацизма, чтобы извлечь всевозможные уроки для церкви в настоящее время. И, как мы увидим в дальнейшем, поступая таким образом, мы сможем приготовиться и к тому, что уготовано нам самим.

Мы обнаружим, что эпоха нацизма взывает своими уроками к современной церкви. Она предупреждает нас, бросает вызов и предвосхищает то, что может