дела у Гелы хороши.

Он вошел в комнату, бормоча про себя:

— А хорошо играет, чертенок…

И похлопал меня по плечу.

— Гела держится молодцом, сынок, хорошо перенес операцию.

Я просиял.

— Правда, пап?

— Правда, сынок, неужели обманываю? — И спросил еще: — Обрадовался?

Я уехал в Манглиси, так и не повидав Гелу. Несколько раз я пытался попасть в больницу, да кто меня пропустит. Вахтер так строго смотрел на меня, словно он, а не мой дядя был профессором.

По субботам отец приезжал к нам в Манглиси. И каждый раз говорил, что Гела поправляется, ему лучше. В одно из воскресений он взял меня с собой в Тбилиси. Мы накупили книг, фруктов. Соседи наши пошли с нами в больницу. Я положи гостинцы на тумбочку у кровати Гелы. Я склонился к Геле и обнял его. Нога у него была в гипсе, а под ноги подложены две подушки.

— Почему так долго не приходил? — упрекнул меня Гела.

А что я мог ответить?.. Наговорились мы с ним вдосталь: о футболе, о школе, о товарищах…

…Через месяц Гелу выписали из больницы и отвезли к дедушке в Кахети.

В то лето наши удочки провалялись в чулане.

В конце августа мы вернулись из Манглиси.

Бабушка от радости сама не своя была. Наш котенок вот такой стал, говорит, и показала мне какой! Когда я был меньше, она все обо мне говорила, а теперь котенок да котенок!

— Что ж, хороши у вас с котенком дела, — усмехнулся отец. — Когда будем справлять ему день рождения?

Бабушка обиделась.

Оказалось, отец купил уже учебники и мне и Геле.

Я вынес на веранду свой разболтанный велосипед и слышу: Гела кличет меня. А я-то думал, он еще в деревне. Оглянулся и вижу: поднял костыль и кричит во весь голос:

— Приехал уже? Здравствуй!

Я швырнул велосипед и бросился к нему. А через час мы уже выложили друг другу все, что только могли, все, что видели и слышали за лето.

С тех пор прошло два года. Три раза Геле меняли костыль.

Вся школа любит Гелу. И раньше любила, пока он ногу не сломал. Сказать, что меня все любят, будет ложь. Гела особенный: никого не задирает, не обижает. Не то что я: чуть мне не так скажут — сразу стукну, без долгих разговоров. Гела учится на пятерки, а я на четверки.

В прошлую четверть я собирался стать отличником, но сорвался. И представляете, на чем. Прямо со злости лопаюсь — на географии. Надо же — на географии! И ведь всего одну четверку получил! Но так не вовремя — нового велосипеда лишился из-за нее. Теперь уж отец не купит… Говорит, уговор есть уговор.

Не стану описывать, как встретила школа Гелу, когда увидела его на костылях. Скажу одно: у преподавателей слезы на глазах навернулись, и вместо Гелы меня наставляли: ну, смотри теперь…

Как наступает пора идти в школу, Гела выходит на веранду и окликает меня:

— Эгей!

Я тотчас выбегаю на веранду, хватаю портфель и лечу по лестнице.

— Доброе утро, дядя Гиорги, — здороваюсь я на бегу с соседом.

— Здравствуй, здравствуй! За Гелой?

— За ним!

— Привет от меня.

Дядя Гиорги — шофер. Он три дня кряду работает, три дня отдыхает.

Я взбегаю к Геле, беру у него портфель, и мы медленно, с передышками спускаемся по ступенькам во двор.

Идем в школу и разговариваем по дороге.

— Скоро нога у меня будет как новенькая, — говорит Гела, — опять будем играть в футбол.

— Не хочу в футбол.

— Что с тобой?! — удивляется Гела.

— Предпочитаю шахматы. Где будешь играть в мяч, когда снег выпадет? А в шахматы всегда можно. Вот почему я предпочитаю шахматы…

До того, как Гела сломал ногу, мы все время гоняли мяч. Я был девятым номером, он — третьим, но в другой команде. Так что он играл против меня. Но не помню, чтобы он хоть раз толкнул меня нарочно или подножку дал. Случалось такое нечаянно, и тогда мы смеялись, будто ничего и не было. Игра, как же иначе!

— Врач сказал, скоро избавлюсь от костылей, — говорит Гела.

— Когда сказал?

— Вчера.

— Вот здорово-то!

Врач навещает Гелу два раза в неделю. У врача в руках маленькая красивая сумка. Она раскрывает сумку, достает из нее белый халат, надевает и спрашивает:

— Ну, как себя чувствуешь?

— Хорошо, тетя Эка. А как вы себя чувствуете?

Врач улыбается. Смеется и Гелина мама; отец его в это время обычно на работе.

Врач осматривает его ногу и уверяет:

— Еще немного — и выбросим костыль в Мтквари.

Так вот «понемногу» — уже два года прошло…

Школа наша не очень далеко, но мы все же иногда опаздываем на урок.

По дороге в школу нам приходится переходить один перекресток. На перекрестке нет светофора зато стоит регулировщик дядя Зорибег.

Завидит нас дядя Зорибег и обязательно спросит:

— Ну, как дела, мальшишки?

(Он азербайджанец, плохо говорит по-грузински.)

— Здравствуй, дядя Зорибег!

— Привет, дядя Зорибег!

— Стравствуй! Как вы, молодсы?

— Хорошо!

Дядя Зорибег знает, где мы учимся и как мы учимся. Что у нас нет братьев и сестер, он и это знает. А где живем, это уж преотлично ему известно! Разумеется, от нас самих…

Он останавливает машины:

— Медленно идите, молодсы!

Мы все-таки спешим.

— Спасибо, дядя Зорибег.

Перейдем мы широкую улицу, оглянемся и видим: машет нам рукой.

И мы ему машем… Обойдем сквер, и вот уже наша школа.

Наш класс на третьем этаже. Сколько ступенек надо одолеть! Я снова держу два портфеля.

Когда мы опаздываем, двери в класс отворяю я. Преподаватель улыбается нам.

— Пришли, ребята?

Когда другие опаздывают, видели бы вы, как им достается!

В классе я оба портфеля кладу в парту, потом, когда Гела садится на свое место, ставлю его костыль у доски.

Гела только на большой перемене выходит в коридор. А на других мы сидим и болтаем.

Из школы мы возвращаемся так же медленно с передышками.

Опять широкая улица, опять голос:

— Домой, молодсы?

И рука дяди Зорибега останавливает машины.

Потом я иду домой. Обедаю. А после… После опять с Гелой — занимаемся.

Потом, если нам смотреть по телевизору нечего, играем в шахматы, когда холодно — в комнате, когда тепло — на веранде.

В это время, случается, во двор забредает маленький человечек с мешком на спине и протяжно кричит:

— Земля-я для цветов! Кому зе-мля для цветов!

Услышит бабушка Дати, вспомнит, что внук ее во дворе, и машет ему веником с четвертого этажа:

— Чтоб тебя земля поглотила, подымись, наверх! Сколько можно играть!

Когда лучи солнца достигают окон второго этажа, ребята со всего дома высыпают во двор и берут кирпичи.

Высокий Джуаншер отсчитывает шесть шагов и ставит кирпичи с двух концов. Лео выносит мяч, ребята делятся на две команды, первоклассники, второклассники и третьеклассники не имеют права