всю Латинскую Америку только в Мехико действовала постоянная нелегальная точка. Грянула война, и Григулевич, как это не раз случалось в его жизни, оказался, по его словам, «нужным человеком в нужную минуту и в нужном месте». В Южной Америке он был единственным действующим сотрудником ИНО НКВД. Центр, принимая решение о назначении Григулевича резидентом, полагался на отзывы Судоплатова^[1] и Эйтингона^[2]. Они были единодушными: надежен, инициативен, проверен в деле, политически грамотен. Поэтому недавно назначенный начальник разведки Павел Фитин без колебаний подписал приказ. А среди оперативных дел ИНО появился том с надписью «Резидент “Артур”»…

* * *

В первые дни после нападения Германии на Советский Союз по всем резидентурам — легальным и нелегальным — были разосланы директивы, переводящие их деятельность в режим военного времени. Перед Иосифом Григулевичем, среди прочих, были поставлены такие задачи:

«Примите меры по налаживанию всех видов диверсионной работы, чтобы воспрепятствовать транспортировке стратегических грузов из Аргентины для фашистской Германии.

Используйте любые другие возможности, включая создание рабочих комитетов, для сокращения и приостановления переброски в страны “оси” грузов, которые могут применяться для военных целей: продовольственных товаров, продукции сельского хозяйства и других материалов, которые в больших количествах вывозятся через Буэнос-Айрес.

Приступите к подбору и переброске надежной агентуры во вражеские и оккупированные врагом страны с разведывательными заданиями. Организуйте свою работу, используя возможности “земляков”».

В шифровке имелось примечание: «Вы награждены орденом Красной Звезды за выполнение специальных заданий в 1940 году».

* * *

Задания Центра показались Григулевичу чрезмерными, пугающе неподъемными. Но вскоре его гибкий, комбинационный ум напряженно работал, прикидывая последовательность действий, круг людей, к которым предстояло обратиться за помощью. Разрешение на использование «земляков» могло стать неплохим подспорьем, но он хорошо знал о засоренности аппаратов компартий в странах Латинской Америки полицейской агентурой и идеологически нестойкими элементами.

В указании Центра был пункт, который вызвал у Иосифа противоречивые чувства. Диверсионная работа. Вот где не помешал бы «ликбез». Он ничего не знал о минно-подрывном деле и технике саботажа. Приходится только жалеть, что в Испании, несмотря на все мольбы и просьбы, ему не довелось принять участие в партизанской войне. Иосиф всегда завидовал молчаливым неулыбчивым парням, уходившим в сумерках в тыл франкистов. Однако обращение к резиденту «Шведу», представителю НКВД в Испании, оказалось бесполезным. «А кто будет делать твою работу?» — только и спросил он и был, наверное, прав. Но диверсионной подготовки Иосиф так и не получил…

Григулевич вспомнил, что читал о немецких диверсиях в морских портах Соединенных Штатов в годы Первой мировой войны. Потрепанная книжка о похождениях кайзеровского агента попала ему в руки, когда он сидел в виленской тюрьме Лукишки в ожидании судебного процесса за революционную деятельность. Григулевич попытался отыскать в памяти имя автора: правильно, капитан Ринтелен, Франц фон Ринтелен, немецкий ас саботажа, который провел серию успешных диверсий в американских портах на атлантическом побережье. Надо срочно искать книгу у букинистов, глядишь, что-то пригодится из богатого опыта немецкой разведывательной службы…

Через партийного связника Иосиф запросил срочную встречу с Викторио Кодовильей^[3], руководителем аргентинской компартии, которая в то время находилась на полулегальном положении. Зимой, а июнь в Южном полушарии — первый месяц зимы, в Буэнос-Айресе часто дует холодный юго-восточный ветер, который горожане зовут «памперо». Отправляясь на встречу, Григулевич облачился в темно-серый плащ. Свинцовое небо грозило затяжным дождем.

Кодовилья (партийный псевдоним «Медина») и Григулевич встретились на безлюдной улице в районе Вилья-Девото. Со стороны казалось, что хорошие знакомые неторопливо прогуливаются перед сном. Викторио, грузный, крупноголовый, с характерным жестом правой руки, словно отбивающей каждую фразу, был взволнован новостями из Советского Союза, но, как всегда, был конкретен и деловит. Он рассказал о программе действий, принятой на экстренном заседании руководства партии. Главная задача: создать широкий национальный фронт борьбы против нацизма и фашизма, оказывать помощь и поддержку советскому и другим воюющим с Гитлером народам, потребовать от правителей Аргентины разрыва отношений со странами «оси» и незамедлительного установления дипломатических отношений с СССР…

«Выше голову, камарада Хосе, — сказал Кодовилья. — Напав по-разбойничьи на Россию, Гитлер подписал себе смертный приговор. Очень скоро он обломает себе зубы. Мы в Аргентине сделаем все возможное, чтобы ускорить его путь на виселицу. Для коричневой чумы есть только одно подходящее место — на свалке истории».

Григулевич знал, что возможности КПА не были безграничными. Кастильо, правитель Аргентины de facto, пришедший в Розовый дом после либерального президента Ортиса, резко ужесточил внутри- и внешнеполитический курс. Кастильо воспринимал акции солидарности КПА с Советским Союзом как попытку втянуть Аргентину в войну. Очередная победа Третьего рейха казалась делом трех-четырех недель: танковые колонны вермахта стремительно продвигались в глубь русской территории. По мнению Кастильо, коммунисты саморазоблачились в своем лицемерии. Еще недавно они защищали пакт о ненападении, подписанный Сталиным и Гитлером в 1939 году, называли войну в Европе империалистической, объявили себя «нейтралами». Однако как только возникла угроза существованию Советской России, компартия стала призывать к солидарности с западными союзниками, добиваться альянса с недавними политическими противниками внутри страны: радикалами, социалистами и даже консерваторами. Они же стали «носиться» с идеей создания Демократического фронта или Национального союза для противодействия наци-фашистам в самой Аргентине. Кастильо объявил: Аргентина будет сохранять свой нейтралитет любой ценой, чтобы не дать сражающимся державам повода для упреков в «симпатиях» к сопернику. И никаких публичных проявлений солидарности к Советскому Союзу! Никакой враждебности к Третьему рейху! Англия и Соединенные Штаты должны уважать позицию аргентинского правительства! Стратегия Аргентины определена раз и навсегда: быть над схваткой! В доказательство в