буквально соревнование за перевод лучших писателей-реалистов в мировой литературе»^[1].

В повести «Синие лампы» писатель обобщает свои наблюдения, накопленные в условиях феодальной, подвластной французским колонизаторам, Сирии. Главный герой этого произведения (действие его происходит в начале второй мировой войны) — юноша по имени Фарис, образ которого автор рисует с особенной любовью, — рано осознает социальную несправедливость. Поэтому он и принимает участие в стихийном голодном бунте и попадает за это в тюрьму.

Роман «Парус и буря», предлагаемый вниманию читателей, — крупный шаг вперед в развитии писательского дарования Ханны Мины и значительное событие в истории сирийской литературы. Роман этот, как и повесть «Синие лампы», посвящен событиям периода второй мировой войны. Но если в повести герой довольно упрощенно представляет себе противоборствующие силы добра и зла, то в романе сирийская действительность тех лет раскрывается во всей сложности и противоречивости.

В самом деле, Сирия переживала тогда весьма трудный период. Освобождение от турецкого господства, пришедшее после первой мировой войны, не привело к созданию единого независимого сирийского государства, так как турецких угнетателей сменили французские колонизаторы, превратившие страну в свою подмандатную территорию. Впоследствии, под давлением национально-освободительного движения, правительство Франции пошло на некоторое смягчение оккупационного режима и даже обещало признать независимость страны, но в канун второй мировой войны, воспользовавшись международной напряженностью, отменило все свои «уступки» и обещания и, более того, установило в стране военную диктатуру. Большую помощь французским властям оказывала феодальная сирийская знать, получившая из рук оккупантов значительную часть земель и административные посты в местных органах управления. В свою очередь германские и итальянские фашисты стремились использовать арабское национальное движение, еще более разжигая ненависть сирийцев к Франции. Некоторые крайне националистические партии фактически являлись агентурой фашистов, хотя и прикрывались патриотическими лозунгами.

Герои романа «Парус и буря» действуют в условиях, когда организованная борьба за вывод французских войск только начинает разворачиваться. Одни из них, как, например, учитель Кямиль, вносят в будущую победу свою посильную лепту; другие, как капиталист Мазхар и землевладелец Куса, хотят лишь извлечь из этой борьбы личную выгоду; а такие, как неграмотный кузнец Хамид, сбитый с толку фашистской пропагандой, радуются первым военным успехам гитлеровской Германии и наивно считают ее союзницей сирийского народа; самозваный же «хозяин» порта Абу Рашид откровенно предает национальные интересы ради сохранения за собой «права» обирать рыбаков и рабочих. На фоне этих событий Ханна Мина с удивительной достоверностью раскрывает весь сложный процесс прозрения главного героя романа Мухаммеда Таруси, показывает, как этот человек, еще недавно чуравшийся «политики», мечтавший отсидеться на «ничейной» территории, все более и более активно включается в борьбу против угнетателей.

Роман «Судьба моряка» написан в форме воспоминаний пятидесятилетнего Саида Хаззума, бывшего моряка, о своем отце Салехе, моряке, мужество и благородство которого всю жизнь служат ему примером. Время действия романа — первая треть нынешнего века; место действия — сначала Турция, куда Салех отправился на заработки, а потом Сирия. И здесь, как в «Парусе и буре», главные герои целиком отдают себя делу защиты права народа на социальную справедливость и национальную независимость, и здесь они в первых рядах борцов. Хотя роман этот повествует о сравнительно далеком прошлом сирийского народа, проблемы, поставленные автором, столь же актуальны и по сей день.

В свое время Уинстон Черчилль утверждал, что Сирия не приемлет власти извне, но и не способна управляться изнутри. В том, что первая часть этого замечания справедлива, нет никаких сомнений. И турецкие завоеватели, и английские и французские колонизаторы убедились в этом на собственном опыте. А что касается «неспособности» управляться изнутри, то с этим уже никак нельзя согласиться. Правда, за период независимого существования Сирия пережила добрый десяток правительственных переворотов, но ведь эти перевороты происходили под влиянием не только внутренних, но и внешних сил. Всему миру известно, что империализм США вот уже сколько лет пытается добиться от Сирии того, чего не смогли добиться английские и французские империалисты.

Способность Сирии существовать и самостоятельно развиваться доказана самой жизнью. Залогом ее прочности является прогрессивный, антиимпериалистический курс нынешнего сирийского руководства, курс на сотрудничество с СССР и другими странами социалистического содружества.

Сейчас, когда страна стоит лицом к лицу с вооруженным до зубов израильским агрессором, нагло попирающим элементарные нормы международного права и человеческой морали, воспитание в людях чувства патриотизма, мужества и самоотверженности в борьбе за дело свободы и демократии есть почетная задача художников. Писатель Ханна Мина эту задачу выполняет с честью.

К. Чугунов

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА 1

Предел видимости определяется, наверное, не только остротой зрения человека. Своим воображением он может раздвинуть горизонты и увидеть мир даже сквозь стены дома, которые отгораживают его от людей. Когда человек, например, влюблен или томится где-нибудь вдали от родины, он способен не только остро чувствовать, но и отчетливо видеть сердцем все, что, казалось, уже исчезло навсегда. И перед глазами снова возникают картины минувшего, как кадры старого фильма, в котором ты когда-то играл главную роль. Они мгновенно появляются и так же мгновенно исчезают. Все это происходит как во сне. Но сердце все же успевает отобрать наиболее дорогие и нужные кадры. Именно те, что воскрешают тайные муки и желания, живущие до поры до времени в недрах души сами по себе, вне времени и пространства. И воскрешенные, они расправляют крылья и уносятся в далекий мир прошлого, к тем, кто их когда-то породил.

Видениям минувшего оставался верным и этот человек, которого волны жизни выбросили на берег Латакии. Здесь он жил — ел, пил, спал, передвигался, — но мыслями он весь был в прошлом, терпеливо ожидая осуществления своих надежд и чаяний, которым он никогда не изменял.

Латакия не была ему чужой. Берег здесь изогнулся серпом луны у подножия чернеющих вдали гор. Огибая заливчики