- 1
- 2
этом («Три свидания») и вообще рассказ о своем благочестивом культе («Das ewig Weibliche» (Вечная женственность (нем.))) он перемежает остротами и шутками – так что возникает невольное недоумение. Вообще, Соловьев слишком остроумен, ироничен и слишком разносторонен; как поэту (может быть, не только как поэту) ему недостает – странно сказать – какой-то последней серьезности, предельного пафоса, великой односторонности; он не выступает в строгом величии, в задумчивом спокойствии мыслителя и аскета, откровениями стихов выражающего свою глубокую душу. Стихии Гейне платит он обильную дань; это иной раз придает лишнее очарование его любовной лирике, но зато искажает его молитву. Сам Соловьев как бы хочет оправдать эту черту свою, и он говорит: «все лучшее в тумане, а близкое иль больно, иль смешно… из смеха звонкого и из глухих рыданий созвучие вселенной создано», – но, кажется, созвучия, гармонии между смешным и серьезным у него именно и нет. Мистик не должен бы смеяться, ибо в глубине что же смешно?..
- 1
- 2