направились вверх по улице. Они были уже шагах в тридцати от дома Хассенда, как вдруг раздался громкий настойчивый стук и у наружной двери дома они увидели трех внушительного вида молодцов.
— Уже полиция! О, Юпитер! — Джон немного приостановился, с минуту поколебался, затем подхватил доктора под руку и направился на противоположную сторону.
Едва они перешли улицу, стук снова возобновился, на этот раз настойчиво-повелительный.
Доктор Хассенд почувствовал, как в его груди, упало сердце, словно кусок свинца. Этот стук, громко прозвучавший в воздухе, был похоронным звоном его карьеры.
Они дошли до конца улицы, где стояли такси. Джон Вальтон открыл дверцу экипажа и бросил вознице:
— Скотланд-ярд!
И когда такси остановился, он облегченно вздохнул:
— Вы должны предупредить действия полиции, откровенно все рассказав. Я. думаю, они будут очень рады получить адрес вашего незнакомца. Условный знак, по которому открываются двери, я надеюсь, ослабит у них интерес к вашей рыбе. Предоставьте начать разговор мне.
Доктор Хассенд все еще не мог освободиться от пережитого. Перед его глазами четко вырисовывались три дюжих молодца, стоявших перед его подъездом. Он был так напуган, что разрешил бы объясняться с полицией кому угодно.
* * *
Когда они вошли в здание полиции, Джон Вальтон потребовал, чтобы их провели к главному инспектору. Войдя к нему в кабинет, Джон представил инспектору своего спутника доктора Хассенда, с улицы Парка. — Так это он? — вскричал тот, бросив на него неприязненный взгляд. Но по мере того, как Джон раскрывал историю нефритовой рыбы, причину появления ее на двери, посещение кабинета каким-то странными личностями и мучения, переживаемые доктором Хассендом в поисках разгадки, — лицо инспектора, пройдя несколько фаз, приняло уже любезное выражение. Но когда Джон подошел к инциденту с незнакомцем, интерес инспектора дошел до крайних пределов. Он прочел адрес, понюхал бумажку и попросил Хассенда воспроизвести переданный ему условный знак. — Ну, теперь, джентльмены, все в порядке. Как постфактум могу сообщить вам, что в эту ночь я бы вас потревожил. Теперь же можете быть покойны, я отменю распоряжение. — Как только вернусь домой, я немедленно сниму прочь эту дьявольскую рыбу! — воскликнул доктор Хассенд. — Ни в коем случае! Ни в коем случае! Вы оставите ее на прежнем месте! — произнес твердо инспектор. — Вам придется еще некоторое время побыть продавцом кокаина. Мы не можем лишиться такого прекрасного случая для учета этих отравителей. Доктор Хассенд возвращался домой в прекрасном расположении духа: его карьера была спасена. Чудодейственная нефритовая рыба красуется на двери доктора Хассенда и по сей день. Но случаи приезда пациентов в автомобилях крайне редки. Кто знает условный знак его двери, тот знает также, что его двууглекислая сода есть самая настоящая сода, ничего общего не имеющая с кокаином. Это стало тоже масонским достоянием. Но струйка подлинных пациентов разрослась в широкий, глубокий и устойчивый поток. В этом потоке доктор Хассенд плавает уже не один. Джон Вальтон, однако, не часто посещает своего зятя. Пациенты доктора Хассенда хранят твердую уверенность в том, что его лекарства — лучшие на берегах Темзы. Это убеждение крепко врезалось в них.