“Говорят, там все неправда и сплошной вымысел”. Пастырь Христов все также кротко и невозмутимо сказал: “Пусть себе говорят, а ты читай и увидишь свет!” Юноша понудил себя читать Евангелие и вскоре заметил, что жить ему, оказывается, стоит, и что отец Иоанн его не обманул.

А святой Тихон Задонский, святой Иоасаф Белгородский и многие, многие другие любили читать Евангелие и чувстовали при этом, как волны святой благодати Божией очищали их сердце.

Один почтенный протоиерей, ныне настоятельствующий в одном из московских пригородов, говорил, что чтение святого Евангелия спасло ему жизнь. “Каким образом?” — спросили мы его. “Я учился в семинарии, — сказал он, — в трудные дни голода, хлеба по карточке получал 300 грамм, да и этот отдавал больным. Наука давалась ужасно трудно. Бывало, все спят, а ты уже зубришь катехизис. После безхлебного завтрака целый день занятия без воздуха, в переполненном студентами классе. Потом вечернее богослужение на 3–4 часа. Легкий-прелегкий ужин и безпокойный сон в душной казарме. А на следующий день повторяется то же самое. И вот, при всем этом суровом режиме жизни, — добавил отец протоиерей, — я ежедневно рано утром 15–20 минут читал святое Евангелие. И представляете, если бы я этого не делал, уверяю вас, я сошел бы с ума. Подобные прецеденты были. Чтение Евангелия давало мне духовную пищу и, главное, укрепляло мою нервную систему как нельзя лучше”…

Ведь вот, я прекрасно знаю, что у тебя, мой друг, Евангелие есть и ты Его прочел уже не один раз. Пользу от этого чтения ты получил колоссальную. Но тебе кажется, что все уже тебе в Евангелии знакомо, как пять пальцев, и дальнейшее чтение мало полезное: чудеса, притчи, поучения — все повторяется и нового будто ничего не дают. Но так ли это? — Нет, совсем не так! Конечно, ты стал теперь грамотнее, осведомленнее в вопросах жизни. Содержание Евангелия тебе знакомо. Даже многие слова из Него ты читаешь по памяти. Ты прочитал довольно много классиков литературы и искусства, ознакомился с сочинениями писателей с мировым именем, но разве в этом дело? Разве теперь уже тебе не стоит читать Евангелие? Наоборот. Вот теперь-то тебе и надо чаще встречаться со Христом Спасителем нашим, чтобы Он помог тебе разобраться во всем этом лабиринте человеческого суемудрия и вывел тебя на чистые источники живой воды.

А если ты не читал всего этого, то тем лучше. Упражняйся с большим усердием в учении Христовом и будешь с ним значительно мудрее всех мудрецов мира сего.

О, величайший мудрец из мудрых, святой Апостол Павел! Как он был сведущ во всех тонкостях человеческого знания! Как он был учен и научен во всех науках мирских! Но когда благодать Христова коснулась его сердца, когда он встретил Христа на пути в Дамаск, он все блестящее, мирское покорил в послушание Христу, а затем и возлюбил простоту Евангельскую более всех мудростей человеческих. Потом Он писал мудрым коринфянам так: “Боюсь, чтобы, как змей хитростью своею прельстил Еву, так и ваши умы не повредились, уклонившись от простоты во Христе” (2 Кор. 11, 3).

Значит, простота во Христе дороже всей человеческой мудрости, и она, только она, спасет мир от гибели.

… Ксенофонт и Мария провожали своих сыновей в далекую Александрию. Аркадий и Иоанн были еще очень юные, чтобы не печалиться о них родителям. Особенно Мария горячо скорбела о своем любимце, младшем сыне Иоанне, который отвечал ей нежной привязанностью и детской искренностью. “Сын мой, — говорила она со слезами Иоанну, — брат твой более разумный и опытный, а ты еще ребенок, как мне жаль тебя”. “Не плачь обо мне мама, — отвечал отрок. — Я тоже буду опытный, и молитвы твои помогут мне, где бы я ни был”. “Кому мне поручить тебя, сын мой?” — говорила Мария, плача. “Поручи меня силе Слова Божия, — ответил разумный отрок. — Оно меня и научит, и спасет от всех бед”.

Подавая Иоанну небольшое Евангелие, Мария сказала: “Возьми это, милый мой мальчик, и храни Его, как твои глаза”. Благословила она и старшего сына Аркадия. Дети поклонились родителям до земли, обнялись, поцеловались и пустились в дальний, опасный путь.

Корабль, на котором они плыли, был одним из лучших морских кораблей. Но что любой, хоть и самый лучший, корабль среди бушующего моря! Он — щепка малая, которую волны как хотят, так и бросают. Недолго братья плыли по морю. Поднялась страшная буря, да такая, какую корабельщики и не помнят. Ветер выл, волны ревели и бушевали, корабль крутило, как спичку, его поднимали волны до облаков, а потом бросали «низ, будто поглощая навеки.

Люди отчаялись в спасении, каждый со слезами прощался мысленно со своими родными, близкими. Юный Иоанн повис на шее старшего брата Аркадия и горько плакал. “Бедная наша мама, — говорил он, плача, — как она будет убиваться, когда узнает о нашей гибели. Милые наши родители и ты, брат Аркадий, прощайте, не увижу я вас больше никогда в этом мире, и если Бог спасет тебя от гибели, родной мой брат, то скажи милой маме, что я сильно ее любил”…

В это время раздался страшной силы удар. Волна с большую гору перехлестнула через палубу корабля и многих смыла в океан. Раздались крики и вопли: “Спасите! Спасите!” Но каждому было до себя. Корабельщики спешно садились в шлюпку, но вторая волна покрыла их соленой водой и пеной, а шлюпку разбила в щепки. Темнота ночи усиливала ужас страшной катастрофы. Вой ветра, громовые удары волн о борт корабля, отчаянные крики и вопли человеческих голосов, — все это тонуло в непроницаемой темноте океанской ночи. Никто людям не мог помочь, кроме Бога, но кто мог молиться в такой ужасной обстановке? Отчаяние и страх всеобщей гибели гнало людей на самоспасение, люди вырывали друг у друга доски, большие пустые бочки, чтобы на них держаться на воде. Молодая мать с распущенными волосами спешно привязывала двух маленьких ребят к обломку большой доски. При этом она неистово повторяла: “Не плачьте, милые, не плачьте, и я с вами буду вместе”…

Иоанн помнил последние слова своей матери. Он крепко завернул святое Евангелие в непроницаемую бумагу, привязал его к своей груди и тихо Сказал: “Теперь, милая мама, да исполнятся твои слова на бедном сыне твоем. Ты меня благословила этой святой книгой, и вот я готов умереть с ней…“ Он хотел последний раз поцеловать Аркадия, но волна неожиданно покрыла их с такой быстротой, что юноша едва успел крикнуть: “Прощай, милый брат!” — и оказался в пучине… “Мама, милая мама, — застонал отрок, — молись за несчастного Иоанна”…