них не было, а тебя он всегда любил, даже после того, как ты заставила его опустить все наличные деньги в ящик для пожертвований, который держал безногий мальчишка. Тебе тогда было три года.

— Это правдивая история? — Робин помнила того маленького мальчика в коротких штанишках, бейсболке и с протезом вместо одной ноги. В руках он держал ящик с щелью для монет. Но Робин была не уверена, что история с деньгами дяди Уолтера на самом деле имела место.

— Конечно, правдивая! — Мама, казалось, была оскорблена ее недоверием. — Правда, это будет очень мило, если дядя Уолтер вспомнил о тебе, когда составлял завещание?

— Это было бы кстати, — согласилась Робин. — Я как раз получила счета. Кстати, мамочка, я, возможно, уеду в Америку.

И Робин рассказала матери о предложении Морриса Цаппа.

— Что ж, моя дорогая, — сказала миссис Пенроуз, — мне бы не хотелось сознавать, что ты так далеко от дома, но ведь это, наверно, на годик-другой.

— Дело в том, — ответила Робин, — что если я уеду, мне будет трудно вернуться обратно. И кто знает, будет ли когда-нибудь в Англии работа, ради которой стоит возвращаться?

— Что ж, доченька, поступай, как считаешь нужным, — сказала мама. — Чарльз в последнее время не объявлялся? — грустно спросила она.

— Нет, — ответила Робин, и на этом разговор кончился.

На следующее утро, спустившись вниз, Робин обнаружила возле двери два конверта. Первый — от мамы, в нем лежало письмо из Мельбурна. Адрес на втором был написан почерком Чарльза. Чтобы оставить напоследок возможное удовольствие, которое обещало чтение письма из Мельбурна, Робин сначала распечатала письмо от Чарльза. Он писал, что дела в банке идут хорошо, хотя работать приходится много, и к вечеру он буквально валится с ног. Отношения между ним и Дебби не заладились, и он от нее съехал.

Она была для меня совсем новым типом личности, и поначалу это меня привлекло. Я принял быстроту реакции за ум. Честно говоря, дорогая, она просто дура. Таковы, судя по всему, почти все валютные дилеры. А как иначе можно изо дня в день играть в эту тупую игру? Ни о чем другом они вообще не думают. Когда приходишь домой из банка после долгого и тяжелого рабочего дня, хочется интеллектуальной беседы и совсем не хочется говорить о курсах валют и процентных ставках. Через некоторое время я стал смотреть телевизор, просто чтобы не слушать. Потом решил поселиться отдельно. Купил небольшой домик. Он недорогой, но цена на недвижимость в Лондоне растет на пятьдесят фунтов ежедневно, поэтому тут не прогадаешь. Может, приедешь ко мне на выходные? Можно будет сходить на концерт, побродить по музеям.

Я знаю, о чем ты сейчас думаешь: «О, нет, только не все сначала». Согласен. Есть что-то абсурдное в том, как мы то сходимся, то расходимся. Другой такой пары я не знаю. Интересно, наступит ли тот момент, когда мы смиримся с неизбежным и поженимся? И совсем не обязательно жить вместе, по крайней мере, пока я работаю в Лондоне, а ты в Раммидже. Все равно это невозможно. Но пора расставить все точки над i. А если ты не сможешь найти другую работу, когда кончится твой раммиджский контракт, может, тебе больше понравится быть безработной в Лондоне, чем в Раммидже. Я твердо уверен в том, что к тому времени буду зарабатывать достаточно, чтобы обеспечить тебе такую жизнь, к какой ты привыкла, а то и куда лучше. Не вижу причин, почему бы тебе не публиковаться как свободному художнику? Подумай об этом. И поскорее приезжай на выходные.

С любовью, Чарльз

— Гм! — хмыкнула Робин и, сложив письмо, сунула его обратно в конверт. Потом распечатала второе послание. В нем сухим официальным языком сообщалось, что по завещанию дяди Уолтера она является его единственной наследницей и что он оставил состояние, после вычета налогов равное тремстам тысячам австралийских долларов. Робин вскрикнула и схватила «Гардиан», чтобы посмотреть курсы валют. Потом позвонила маме.

— Ты была права, мам. Дядя Уолтер мне кое-что завещал.

— Сколько, дорогуша?

— Ну, после всех выплат у меня останется порядка ста шестидесяти пяти тысяч фунтов. Плюс-минус несколько сотен.

Миссис Пенроуз тоже вскрикнула, после чего раздался стук — она положила трубку рядом с телефоном. Робин слышала, как мама сообщает эту новость отцу, который, судя по звукам, находился в ванной. Потом мама опять взяла трубку.

— Папа тебя поздравляет! Я так за тебя рада, моя дорогая. Вот это сумма!

— Разумеется, я разделю ее с вами.

— Глупости, доченька, это твои деньги. Дядя Уолтер оставил их тебе.

— Но это так странно… Он ведь меня почти не знал. Логичнее было бы оставить их папе. Или нам с Бэзилом пополам.

— Денег у Бэзила больше, чем нужно. А нам с папой и так хорошо, хотя с твоей стороны было очень благородно это предложить. Теперь тебе не нужно будет уезжать в Америку.

— Почему? — удивилась Робин. Ее восторг понемногу таял.

— А зачем? Ты можешь делать что хочешь, имея сто шестьдесят пять тысяч.

— Пожалуй, ты права, — сказала Робин. — Но я совсем не хочу бросать работу.

Ночью кончился дождь. Тихое солнечное утро, на небе ни облачка. Один из тех редких дней, когда воздух в Раммидже кажется очистившимся от пыли и гари, все выглядит чистым и нетронутым. Робин в легком платье на пуговицах и в босоножках выходит из своего дома на теплый свежий воздух и на мгновение останавливается, оглядывая улицу. Дышится легко, как на море.

Пыльный и помятый «рено» скрипит, когда она кидает на переднее сиденье сумку от «Глэдстоун» и садится за руль. Мотор несколько секунд астматически свистит, потом кашляет и оживает. Робин не без удовольствия думает о том, что скоро сможет заменить «рено» на новую машину, более шикарную и быструю. Пожалуй, стоит утереть нос Бэзилу и купить «порше». Нет, не «порше», думает она, вспоминая проповедь Вика об отечественных машинах. Может, «лотус»? Вот только в него не сядешь в юбке. Потом она думает: что за глупости? Мне прекрасно подходит «рено», просто нужно сменить аккумулятор.

Робин медленно и осторожно едет в Университет. Ее настолько согревает мысль о грядущем богатстве, что совершенно не хочется, чтобы какой-нибудь водитель-лихач, выскочив из-за поворота, врезался в нее и разбил вдребезги. До Университета она добирается благополучно. Проезжая мимо дома Уилкокса на Эвондейл-роуд, Робин замечает в окне чью-то руку. Вероятно, Марджори вытряхивает коврики через окно второго этажа. Интересно, почему Уилкокса вчера так срочно вызвали и почему он не вернулся. Робин припарковывается под липой. Это место свободно, потому что водители