Ли Киллоу Сад Сирен

Силиковиталовые сады теперь в большой моде. С тех пор, как новый владелец Далриа переименовал его в Сад Сирен и превратил в обязательную для обозрения достопримечательность Гэйтсайда, не проходило и недели, чтобы очередная состоятельная дама не играла перед моим носом своей чековой книжкой, интересуясь, сколько я хочу за кристаллоскопии. В таких случаях оставляю ее на Ли Эмриса, моего партнера, всегда умеющего тактично отказать настойчивой просительнице. Сад Далриа — действительно мое творение, признание в любви Лорне Далриадиан, повторить которое я не смог бы ни для кого. С тех пор я даже не захожу в Далриа, все необходимое для сада делает Ли.

Избавиться же от снов — не в моей власти. В них я брожу по ступеням террас, по дорожкам, прохожу мимо поющих групп, отдыхаю на каменной скамье в тени старых деревьев. Я слышу звучание колоколов и дрожащих натянутых струн, смех, еле различимый в музыкальных аккордах. Я поднимаюсь навстречу Лорне Далриадиан, она подходит ко мне, ее глаза прячутся под длинной челкой. Я протягиваю руку, чтобы убрать волосы с глаз, но вдруг — треск, ужасающий скрежет, он все громче — и я просыпаюсь. Я не могу заснуть и, закутавшись в одеяло, дрожу всем телом от смешанного чувства горя и ярости.

Была поздняя весна, когда впервые она вошла в мою контору. Стоял один из кристально чистых дней в горах, дома в Гэйтсайде переливались всеми цветами радуги. Она вошла и посмотрела на меня. Этот взгляд парализовал на минуту мои речь и ноги. Дело не в красоте, женщины ее класса всегда прекрасны (если не от природы, то с помощью хирурга или косметолога). У нас было много подписчиков среди таких, но их присутствие не вызывало благоговейного трепета. С таким же эффектом она могла быть и ведьмой. Все, что я увидел — были ее глаза — самые выразительные из всех существовавших зеркал души. Переливающиеся, как радуга, калейдоскоп, северное сияние.

Пульсирование цветов загипнотизировало меня. Я стоял, наблюдая, как меняются оттенки радуги — от зеленого к фиолетовому. Пока она не опустила ресницы, густые и темные, похожие на веера из перьев, я не мог осознать, что она говорила.

Она представилась и спрашивала о моих кристаллах. Голос вызывал в памяти школьницу, присевшую в робком реверансе.

Тем временем я почувствовал, что снова обрел способность говорить.

— Да, у нас хороший выбор. Что Вы предпочитаете: просто купить или оформить подписку?

Тимонский Силиковитал — небольшой питомник. Основной доход мы получаем от покупателей — туристов, приехавших осмотреть Звездные ворота «Скала Диана» и желающих увезти на память нечто, прилетевшее оттуда, межзвездное, инородное. Они покупают кулоны, носят их несколько недель и, когда камни перестают петь, прячут их в коробку, а с появлением скрежета и визга выбрасывают. При подписке питомник обязуется заменить кристалл по первому требованию клиента, недовольного его тоном, цветом или цветением.

Я объяснил преимущества обеих форм покупки Лорне Далриадиан, она засмеялась в восторге:

— Я знала, что они живые, но не хотите ли Вы сказать, что они могут цвести и вянуть, как цветы?

— Разумеется.

Я подвел ее к демонстрационному столу и вставил в магнитофон рекламную кассету с предлагаемыми тонами:

— Какой тон Вас интересует?

Она пожала плечами. Ее глаза из серебряных стали цвета голубой лагуны.

— Я бы хотела прослушать все.

Я включил запись и проиграл звуковой ряд, напоминающий перезвон больших колоколов и маленьких колокольчиков, смешанный с гудением вибрирующей струны.

— Эти все обладают низкими тонами, и молодые дамы, вроде Вас, находят их слишком нудными.

— Тогда мой муж их одобрит, — ее голос изменился, — Питер считает, что я должна выглядеть взрослее.

Я знал, что Питер Далриадиан значительно старше Лорны, его называли «создателем королей». Интересно, как его угораздило выползти на белый свет из своего прокуренного мрачного кабинета и встретить это наполненное светом существо.

— Я не могу решиться, — произнесла Лорна, беспомощно поворачиваясь ко мне. — Вы долго работали с ними, помогите мне выбрать что-нибудь.

— Как пожелаете, миссис Далриадиан.

— Пожалуйста, называйте меня — Лорна, — она сморщила нос. — Подобное обращение напоминает мне первую жену Питера.

Я никогда не выполнял просьбу клиента с таким удовольствием.

— Хорошо, Лорна.

К несчастью, я снова заговорил. Простой, смертный, здоровый мужчина не мог противостоять этой улыбке.

— Я думаю, — произнес я дрожащим голосом, — что больше всего Вам подойдет колокольный звон, тон середины звукового спектра — F над средним C. Какой цвет вам больше всего нравится?

— Голубой.

Я дотронулся до селектора:

— Ли, мне нужен голубой F в пузырьке и поселенец.

Пока мы его ждали, я назначил цену и объяснил, как заботиться о кристалле. Неземные жители, они изменяют нашу среду лишь на короткое время. Их носят в пузырьке, защищающем от воздействия атмосферы и перепада температур, или помещают в питательный раствор.

Неудобство содержания живых кристаллов заключается в том, что они в конце концов умирают. Питательная среда ненадолго продлевает их жизнь. Я пояснил Лорне, что я или Ли раз в две недели выезжаем на обслуживание стационарных кристаллов и сообщим ей, когда нужно будет заменить кристалл на свежий.

Пока она расплачивалась, вошел Ли, держа в одной руке жилище и защитную коробку в другой. Из коробки доносился приглушенное пение.

Глаза Лорны приобрели золотистый оттенок:

— Можно мне посмотреть?

Ли открыл коробку. Вибрирующий кобальтово-голубой кристалл был упакован в лед. Он пел, когда она рассматривала его. Потом голос задрожал и затух. Через несколько секунд звук возобновился.

— Замечательно, — выдохнула Лорна.

Ли закрыл коробку и передал ей, объяснив в цветастых выражениях, что отнесет постоянный кристалл с жилищем в машину.

Она подняла глаза:

— До свидания. Большое спасибо.

Я обрел чувство реальности, когда вернулся Ли с высоко поднятыми бровями.

— Это — самая прекрасная женщина, когда-либо посещавшая Гэйтсайд, — пробормотал я.

— Во всяком случае, нечто экстраординарное, — согласился он.

В противоположность общественному мнению Ли ценил красивую женщину менее, чем нового мужчину. Дам он рассматривал как ценное произведение искусства, не живое, но прекрасное. Впрочем его бесстрастность развила способность глубоко проникать в людские души.

— Не позволяй этому новому явлению злоупотребить твоим вниманием в ущерб другим клиентам, — улыбнулся он. Его слишком ясное