декоративную. Понаблюдайте за их разговором. Они или вообще не слушают того, что говорят их жёны, или же следят за разговором с некоей интеллектуальной любезностью, с которой каждый из нас относится к болтливому незнакомцу. Ce monsieur là-bas ^[11] невнимателен, но по другой причине: он погружён в очарование леди, и его ум сконцентрирован на будущих радостях. Он, как вы говорите, «по уши влюблён», и я заметил, что англичанин совершенно не может скрыть подобное состояние. Он не оказывает внимания, как это делаем мы, каждой женщине, просто считая, что право на это даёт её пол. Если он выказывает преданность, то всё это абсолютно серьёзно. Рискну предположить, что это — тайный побег или, во всяком случае, приключение, — то, чего он не может открыто позволить себе в Лондоне. Здесь, в нашем испорченном Париже, он может позволить себе это без каких-либо помех.

— Согласен с вами в том, — сказал мистер Делягарди, — что это, конечно же, не типичная английская супружеская пара. И верно, что англичанин на Континенте склонен отбросить весь запас английского консерватизма: фактически, поступать так — это тоже часть традиции. Но вы ничего не сказали о леди.

— Она также влюблена, но в то же время осознаёт жертву, которую приносит. Она также стремится отдаться чувству, но, однако, знает, как заставить за собой ухаживать — в конце концов, больше всего рискует тот, кто отдаёт. Но когда она это сделает, это будет с полным отрешением от всего. Бронзовому джентльмену в целом можно позавидовать.

— Ваши наблюдения представляют огромнейший интерес, — сказал мистер Делягарди. — Тем более, что они в большой степени ошибочны, поскольку я, как оказалось, знаю этих людей. Англичане, как вы говорите, непостижимы? Что, например, вы думаете о совсем другой паре в противоположном углу?

— Светловолосый дипломат с моноклем и решительная брюнетка в оранжевой тафте?

— Он не совсем дипломат, но я имею в виду именно его.

— Что ж, — произнёс месье Домье более уверенным тоном, — я вижу совершенно английскую супружескую пару par excellence. ^[12] Они очень хорошо воспитаны, особенно мужчина, и могут дать урок застольного этикета всему залу. Он советуется с ней по поводу меню, стараясь, чтобы она получила именно то, что хочет, а себе заказывает блюда исходя из собственных предпочтений. Если она роняет салфетку, он поднимает её. Когда она говорит, он внимательно слушает и вежливо отвечает, но с полным безразличием и почти не глядя на неё. Он абсолютно вежлив и совершенно безразличен, и этому душераздирающему самообладанию она противопоставляет холодность, равную его собственной. Без сомнения, они хорошие друзья и даже приятные партнёры, но в силу привычки, так как они разговаривают гладко и без пауз. Англичане, когда они друг другу не нравятся, редко повышают голос, они становятся молчаливыми. Эти двое, я уверен, не ссорятся ни на людях, ни наедине. Они женаты уже так долго, что любая страсть, которую они когда-либо испытывали друг к другу, давно умерла, но, возможно, она никогда и не была сильной, поскольку женщина не слишком красива, а у него вид человека, для которого красота имеет значение. Возможно, она была богатой, и он женился на ней ради денег. Во всяком случае, он, вероятно, устраивает свои дела втихомолку, а она смиряется с ситуацией, пока нет явных свидетельств неверности, — ради детей.

Прежде чем ответить, мистер Делягарди добавил бургундского в оба бокала.

— Вы назвали мужчину дипломатом, — сказал он наконец, — и вы преуспели в доказательстве, что, по крайней мере, вся его частная жизнь не написана у него на лице. Так получилось, что, я довольно хорошо знаю обе пары и могу сообщить вам факты.

Возьмём первую пару. Мужчина — Лоуренс Харвелл, сын весьма выдающегося и очень богатого королевского адвоката, который умер несколько лет назад, оставив сына чрезвычайно богатым. Хотя он вырос в обычном загородном доме и в среде частной школы, он не сильно увлекается спортом в английском значении этого слова. Большую часть времени он проводит в городе и немного балуется финансированием театральных постановок. Он выглядит загорелым, потому что только что вернулся из Шамони, но, полагаю, он поехал туда скорее, чтобы угодить леди, нежели по своему желанию. Она вовсе не его любовница, а законная жена, и они поженились лишь пару лет назад. Вы правы, что они очень любят друг друга, и пара очень романтична. Жертвы, однако, были с его стороны, а не с её, — то есть если можно считать жертвами средства для завоевания такой исключительной красавицы. Её отец был вовлечён в некоторые мошеннические сделки, которые довели его от значительного богатства практически до бедности и небольшого тюремного срока. Розамунда, его дочь, оказалась вынуждена работать манекенщицей в салоне у одной модной портнихи, когда для её спасения появился Харвелл. Их часто называют самой идиллической — а некоторые даже единственной — парой женатых любовников в Лондоне. Правда, у них пока нет детей, но, возможно, именно это объясняет, что цветок страсти ещё не завял. Они счастливы, лишь когда видят друг друга, и это хорошо, поскольку оба, полагаю, очень ревнивы. Само собой разумеется, у неё масса поклонников, но им ничего не светит, так как её любовный темперамент — быть холодной со всеми кроме одного.

— Повторяю, — сказал месье Домье, — мистеру Харвеллу можно позавидовать. История, конечно, романтическая и отличается от того, что я предположил.

— Всё же по существу, — сказал мистер Делягарди, — вы не слишком ошиблись. Отношения между этими двоими, что бы там ни было, это отношения любовника и любовницы, а не мужа и жены. Другая пара более загадочна и, возможно, ещё более романтична.

Мужчина, конечно, прекрасно воспитан, поскольку он — второй сын покойного герцога Денверского и, по случайности, мой собственный племянник. Он немного попробовал себя в дипломатии, как и в большей части других занятий, но это не его профессия: если у него и есть какая-либо профессия вообще, то это — криминология. Он — ценитель красоты в старом вине и старых книгах и, время от времени, выказывал себя поклонником прекрасных дам. Его жена, которая сейчас рядом с ним, романистка, которая до настоящего времени сама зарабатывает на жизнь; приблизительно шесть лет назад её оправдали — в значительной степени благодаря его вмешательству — от обвинения в убийстве её любовника. Мой племянник влюбился в неё с первого взгляда, его ухаживание за ней велось с огромным терпением и продолжалось более пяти лет — они поженились лишь в прошлом октябре и только что возвратились из длительного свадебного путешествия. Не знаю в точности, каковы их отношения в