ПОСЛАНИЯ «К.Х.» Ч.У. ЛЕДБИТЕРУ с комментариями Ч. Джинараджадасы

Двадцать первого ноября 1883 г. Ч.У. Ледбитер подписал своё заявление-анкету, чтобы присоединиться к Теософическому Обществу; первого марта 1934 г. он ушёл из воплощения. Единственным интересом в его жизни в течение пятидесяти одного года была работа для Т.О.; на его счетах великолепный капитал служения, предоставленный человечеству лекциями по теософии во многих странах и книгами по многим аспектам Древней Мудрости. Что же было в его жизни движущей силой, которая сделала его непоколебимым и преданным до конца?

Эта движущая сила появилась в октябре 1884 г., когда он нашёл своего Учителя. Именно тогда он был принят как "чела", или ученик, адептом, который называл себя Кут Хуми и подписывал свои послания этими двумя инициалами: "К.Х." Как м-р Ледбитер добился того, чтобы получить известные письма от Учителя К.Х., и что было его ответом на них — необходимо исследовать, если мы хотим понять его и дело его жизни.

Первая глава любой биографии Ч.У. Ледбитера должна начинаться с этого, ибо, когда осознана важность данного эпизода, и когда правильно оценены его поступки в это время, тогда можно понять, по какой причине ему представилась возможность служения, и почему тысячи людей во многих странах — мужчин и женщин, мальчиков и девочек — видели в нём отца, брата и друга, данного для руководства и вдохновения.

I

В 1883 г. м-р Ледбитер был священнослужителем англиканской церкви, занимая должность викария в округе Брэмшот (Гемпшир, Англия). Он много лет глубоко интересовался спиритизмом, не вдохновенными посланиями духов через медиумов, но феноменами, выполненными теми духами, которые раскрывали не только существование скрытых сил в природе, но также и управляющих ими развоплощённых существ. Я позволю теперь м-ру Ледбитеру изложить свою историю.

М-р Вильям Эглинтон

«В ходе своих исследований спиритизма я соприкоснулся с большинством выдающихся медиумов того времени, и видел почти все обычные феномены, о которых можно прочесть в книгах, посвящённых этому предмету. Одним медиумом, с которым у меня было много дел, был м-р Эглинтон, и хотя я слышал о нём много плохого, сам я могу засвидетельствовать, что, лично имея с ним дело, я нашёл его очень честным, разумным и любезным. У него было несколько так называемых духов-руководителей. Одним из них была индейская девочка, называвшая себя Дэйзи [Ромашка], которая обильно болтала по всякому поводу к месту и не к месту. Другим духом был высокий, ростом более шести футов [почти 1,9 м], араб по имени Абдулла, который никогда ничего не говорил, но производил примечательные явления. Я видел, как одновременно он поднял двух грузных мужчин, держа по одному в каждой руке.

Третьим руководителем, который часто являлся, был Эрнест; он материализовывался сравнительно редко, но часто говорил чётким голосом и писал характерным почерком, демонстрирующим образованность. Однажды в разговоре с ним были упомянуты Учителя Мудрости. Эрнест отозвался о них с самым глубоким почтением и сказал, что в различных случаях имел привилегию видеть их. Я сразу же спросил, готов ли он взять на себя труд передать им сообщение или письмо, и он сказал, что охотно это сделает и доставит письмо, когда представится возможность, но не может точно сказать, когда именно это может произойти.

Возвращаюсь к своей истории. Я сразу же принял предложение Эрнеста, но с одной оговоркой. Я сказал, что напишу письмо к одному из этих Великих Учителей и вручу ему, если мой друг и учитель м-р Синнетт не будет против. При упоминании этого имени "духи" пришли в большое возбуждение. Особенно разозлилась Дэйзи, заявив, что не хочет иметь дела с Синнеттом ни при каких обстоятельствах. Почему? "Он называет нас призраками", — сказала она с огромным негодованием.

Однако я вежливо настаивал, сказав, что всё, что я знаю о теософии, пришло ко мне через м-ра Синнетта, и потому мне не представляется справедливым действовать за его спиной или пытаться найти какие-то иные средства сообщения, не посоветовавшись сначала с ним. Наконец, хотя и с большой неохотой, духи на это согласились, и сеанс был вскоре завершён. Когда Эглинтон вышел из транса, я спросил, как же мне послать письмо Эрнесту, и он ответил, что если я вручу ему письмо, он положит его в особый ящик, висящий на стене, из которого Эрнест сможет взять его, когда пожелает. Я написал Синнетту и спросил его мнение обо всём этом. Он сразу же этим заинтересовался и посоветовал мне принять предложение и посмотреть, что из этого выйдет.

Письмо Учителю

Затем я отправился домой и написал три письма. Первое было к Учителю К.Х., и в нём я со всем почтением сообщил, что с тех пор, как я впервые услышал о теософии, моим единственным желанием было стать его учеником. Я сообщил ему о своих тогдашних обстоятельствах, и спросил, необходимо ли те семь лет испытания, о которых я слышал, провести в Индии. Я поместил это письмо в маленький конверт и аккуратно запечатал его своей собственной печатью.

Затем я вложил его в письмо к Эрнесту, в котором я напомнил ему о его обещании, попросив передать это письмо и доставить мне ответ, если таковой будет. Это письмо я запечатал так же, как и первое, а затем, в свою очередь, вложил его в краткую записку к Эглинтону, в которой просил поместить письмо в ящик и дать мне знать, если на него обратят какое-нибудь внимание. Я попросил друга, гостившего у меня, исследовать обе печати под микроскопом, чтобы, когда мы снова увидим их, можно было узнать, не жульничал ли кто с ними. В ответ я получил записку от Эглинтона, где говорилось, что он исправно поместил письмо для Эрнеста в его ящик, и оно уже исчезло, так что если поступит какой-нибудь ответ, он сразу же перешлёт его мне. Через несколько дней я получил письмо, адресованное незнакомым мне почерком, а, открыв его, я обнаружил в нём своё собственное письмо Эрнесту, по всей видимости, нераспечатанное. Имя "Эрнест" на конверте было зачёркнуто, а под ним карандашом было написано моё собственное имя. Мы с другом сразу же исследовали печать под микроскопом и не смогли найти никаких признаков того, что кто-либо манипулировал с письмом, и мы оба согласились, что совершенно невозможно, чтобы кто-то его открывал. Тем не менее, вскрыв конверт, мы обнаружили, что моё письмо к Учителю исчезло. Всё, что я нашёл внутри — это моё собственное письмо к Эрнесту, с добавлением нескольких слов, написанных хорошо знакомым мне почерком на чистой странице. Там сообщалось, что письмо исправно вручено Великому Учителю, и что если в будущем я буду сочтён быть удостоенным