- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (42) »
Николай Григорьев ДВЕНАДЦАТЬ ПОЛЕНЬЕВ Рассказы
Человек я бывалый и люблю встречаться с ребятами. Им интересно меня слушать, а мне интересно рассказывать. Часто просят: — Пожалуйста, что-нибудь про войну. А мне — только вспоминать. Воевал я и в гражданскую, и в Великую Отечественную. Был артиллеристом, был сапёром. А среди боевых друзей у меня — и лётчики, и танкисты, связисты и пехотинцы, конники. Так что только начать рассказывать военные истории — им и конца-края нет. Порой даже устанешь, а ребята: — Ещё расскажите... ещё! Сами раскраснеются, глаза горят — ну как тут поставишь точку! Однажды меня спросили: — А что самое главное для солдата в бою? Вопрос задали мальчики. А девочки, должно быть желая помочь мне, горячо добавили: — Ну, самое-пресамое? Ответить было нетрудно. Ещё давным-давно Александр Васильевич Суворов говаривал солдату: «Побеждать учись не числом, а уменьем». Но ребята на этом не успокоились: — Как это — уменьем? Расскажите. Я рассказал о боевом мастерстве советского солдата, о его смекалке и решительности в бою. Слышу — вздох. И тут же слова: «Век бы слушал про войну... Не ел бы, не пил бы, только бы слушал...» Вздохнул один — завздыхали и другие. — Понимаю вас, ребята. Народ вы отважный. Но только ли на поле боя возможен подвиг? Сейчас мирное время, а подвигами наша жизнь полна. Ребята поймали меня на слове: — Расскажите про мирные подвиги? — Ну, что ж, хорошо, — согласился я. И стал рассказывать о людях, чьими руками создаётся всё на свете. О знакомых мне модельщиках, слесарях-инструментальщиках — людях рабочего класса. Это мастера, художники своего дела — люди, влюблённые в металл, в дерево, в камень. И руки у них удивительные — всё могут. Сделают они и одежду, и трактор, и самолёт, и космический корабль, и детскую коляску. И оружие для Советской Армии тоже ведь делает рабочий. Есть звание: Герой Советского Союза. Но есть звание и Герой Социалистического Труда. Оба отмечаются орденом Ленина и Золотой Звездой. Звания равноправны. ...Так я беседовал с ребятами в разные годы. И вдруг подумалось: может быть, всё это интересно не только ленинградским ребятам, с которыми часто встречаюсь лично? И собрал рассказанное мною в эту книгу. Один из рассказов — «Двенадцать поленьев» — мне особенно дорог. Это случай, когда я впервые пережил чувства, которые потрясают человека в бою. А такое не забывается... Поэтому мне захотелось и книгу назвать: «Двенадцать поленьев».
НАШ БРОНЕПОЕЗД
КАК Я УХОДИЛ НА ГРАЖДАНСКУЮ ВОЙНУ
Белые армии наступали. Со всех сторон двинулись на Москву и на Петроград. Вот уже перерезаны хлебные дороги. В Петрограде и Москве начался голод. Вот уже не стало дров, не стало угля. А без топлива не могут работать заводы и фабрики. В ту пору Владимир Ильич бросил клич: «Товарищи рабочие, к оружию! Революция в опасности!» А я только-только поступил на завод. Приняли учеником. Жалко мне было расставаться со слесарными тисочками. Но революция в опасности — надо брать винтовку! Пошёл я на призывной пункт. На улице перед дверью уже очередь. Подождал, добрался до начальника. А за столом и не начальник вовсе — рабочий сидит в кепочке. Подхожу, называю себя: — Агашин Пётр! А он: — Сколько тебе лет? — Шестнадцать. — А батька, — спрашивает, — согласен отпустить? Говорю: — У нас с завода все ученики на фронт махнули. Так что я, хуже всех, что ли? Тут он и записал меня в Красную Армию. Пришёл я домой прощаться — а сам уже в военной форме. — Ой-ой, — запричитала мать, — да ведь он на войну собрался, Петька-то наш... Ой, горюшко! Отец больной лежал. Обнял он меня. — Иди, — говорит, — сынок, иди. Сам бы пошёл бить белогвардейца, да ноги не держат. Иди и не давай врагу пощады! Научили меня стрелять. Научили колоть штыком. А ещё я научился применять взрывчатку. И мне очень понравилось, что попал я подрывником на бронепоезд. «Красный воин» — его название.КАК МЫ СТАЛИ ТИГРАМИ И ЖИРАФАМИ
В первый же день службы на бронепоезде все мы стали чумазыми. Ведь что такое бронепоезд? Это два бронированных вагона с пушками и пулемётами, а посредине — паровоз. И дышит паровоз дымом прямо в рот и в нос. Живо всех перепачкал. Из-под гребешка, когда причёсываешься, угольки сыплются. Это одно. А пороховая гарь? Когда бронепоезд стреляет из пушек — лица у бойцов становятся разрисованными. Будто чёрным карандашом нос обведён. И глаза обведены. И рот. Пороховая гарь набивается в складочки кожи. Но и это не всё. На бронепоезде чего ни коснись — всё жирное от смазки. Пушки смазаны. Пулемёты смазаны. Снаряды в ящиках — и те смазаны. А про паровоз и говорить нечего: с него даже каплет машинное масло. Всё вокруг жирное. Бойцу и не уберечься. В первом же бою мы так извозились в смазке, что стали, как тигры, полосатые. Или пятнистые — как жирафы. Да ещё пооборвались. Бронированный вагон тесный. Вот и натыкаешься на острые железные углы. Трещит одежда! И смешно вспомнить: нравилось нам ходить оборванными да чумазыми. Люди останавливаются, шепчутся: «Это с бронепоезда. Геройские хлопцы!» А мы в ответ ещё больше прорехи выпячиваем. Гордимся дырками.КАК НАМ ПОПАЛО ОТ ТОВАРИЩА ЩОРСА
И вот, представьте, какой вышел случай. Стоим после боя на станции, отдыхаем. Ребята завалились спать — кто возле пушек, кто у пулемётов. Вдруг поблизости — всадник. Всё на нём ладное — и шинель и ремни. Выбрит. Аккуратно подстриженная тёмная бородка. — Кто бы это такой? Разбудили командира. Глянул он на всадника... — Да это же Щорс, ребята! Надо встречу устроить! — И велел будить бойцов. Николай Александрович Щорс — прославленный полководец. Щорса знал на Украине каждый. И вот он — к нам в гости! Конечно, мы, бойцы, — кубарем из вагонов. Встали перед бронепоездом в шеренгу. Командир повернулся к нам: — Смирно! — Прошагал вперёд — раз, два — и отдал Щорсу рапорт. Щорс приложил руку к козырьку: — Здравствуйте, товарищи! Мы дружно ответили. Стоим, а Щорс рассматривает нас. До того пристально смотрит, что бойцы даже шевелиться начали, как от щекотки. — Кого это я вижу, интересно? — Щорс- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (42) »