гальки и девственная лента блестящего песка, спускающегося к краю воды.

В этом нетронутом песке было нечто такое, что пробуждает в писателе детективных романов все самые худшие инстинкты. Он чувствует непреодолимое желание пойти и изучить все следы ног вокруг. Профессиональный мозг может простить себе это, ибо песок заключает в себе огромные возможности и для наблюдения и эксперимента. Гарриэт была не чужда подобного Побуждения. Она решила пройтись по искушающей песчаной полоске. Собрав свои нехитрые пожитки, она пустилась в путь через рыхлую гальку, заметив, как часто замечала и раньше, что следы от ее ног оставляли неглубокие отметки на сухом участке, который был выше уровня воды.

Вскоре небольшая полоска разбитых ракушек и наполовину высохших морских водорослей показали Гарриэт, куда доходил прилив.

— Интересно, — проговорила она сама себе, — удастся ли мне определить что-нибудь, если судить по состоянию приливов и отливов. Посмотрим. Во время отлива вода не понижается так быстро, как она повышается во время прилива. Следовательно, если это так, тут должно быть два уровня водорослей — один совершенно сухой и дальний, показывающий отлив, и влажный — он внизу, — который показывает сегодняшний наивысший уровень волн. — Она осмотрелась вокруг. — Нет, только один след от волн. Наверное, это потому, что я прибыла в самый разгар отлива, если это правильно. Все очень просто, мой дорогой Ватсон. Я оставила следы ниже отметки волн. И других следов нигде нет, поскольку я, должно быть, единственный человек, который удостоил своим посещением этот пляж после последнего прилива, который был примерно… а! да… вот здесь-то и трудность. Мне известно, что между одним приливом и следующим должно пройти примерно двенадцать часов, однако, хорошо ли я разбираюсь в том, как прибывает и убывает море? Тем не менее я знаю, что оно начало убывать после того, как я пришла, а сейчас выглядит так, словно это было давно. Здесь никого не было за последние пять часов, я, ведь, не могла пробыть здесь дольше. Сейчас я оставляю довольно отчетливые следы, песок, естественно, влажнее. Посмотрю-ка, как это выглядит, когда я бегу.

Она сделала несколько пробежек, отмечая довольно большую глубину, от кончиков носков ее туфель, и маленькие струйки песка, которые отбрасывались в стороны при каждом ее шаге. Эти взрывы энергии привели ее обратно к скале и к очень большой бухте, единственной примечательностью которой являлась скала странной формы, стоящая внизу у кромки моря. Скала была треугольная, отстояла от воды примерно на десять футов и завершалась грудой черных водорослей.

Одинокая скала всегда привлекает. Здравомыслящие люди чувствуют непреодолимое желание взобраться и расположиться на ней. Гарриэт сделала это без какого-то ни было мысленного аргумента, и в то время, пока залезала на скалу, старалась логически размышлять.

«Заливается ли водой эта скала во время прилива? Да, разумеется, иначе на ее вершине не было бы водорослей. Кроме того, это подтверждает откос берега. Мне бы хотелось заключить пари о расстояниях и углах, однако, я сказала бы, что ее должно заливать довольно сильно. Как странно, что водоросли у нее только на вершине. Можно ожидать их у подножия, но склоны скалы ближе к воде выглядят совершенно голыми снизу. Я думала, что ЭТО — водоросли. Очень необычные. Они смотрятся чуть ли не как лежащий человек; но очень возможно, что так выглядят и водоросли… хорошо… так что же там на самом деле?»

Слегка волнуясь от любопытства, Гарриэт пристально смотрела на вершину скалы и продолжала громко говорить, обращаясь к самой себе, хотя эта привычка, скорее, раздражала ее.

— Меня смущает, а не человек ли там лежит? Что за глупое место он выбрал? Он же должен чувствовать себя как лепешка на раскаленной сковородке! Я могла бы это понять, если бы он был фанатиком солнечных ванн, но мне кажется, что он надел на себя всю свою одежду. На нем темный костюм. Человек очень спокоен. Он, вероятно, лежит и спит. Если прибудет волна и притом быстро, то его отрежет от людей как в идиотских журнальных историях. Ладно, я не собираюсь спасать его. Ему придется вытащить стельки из ботинок и грести с их помощью, и все тут. Еще уйма времени.

Она колебалась, спускаться ли со скалы. Ей не хотелось будить спящего и проводить время за разговором. Не потому, что он мог оказаться каким-нибудь совершенно безвредным туристом, а потому, что он непременно окажется кем-нибудь абсолютно неинтересным. Тем не менее, она продолжала размышлять и практическим путем пришла к еще нескольким выводам.

— Он, наверное, турист. Местные жители вряд ли проводят свою сиесту на скалах. Они уединяются дома и закрывают все окна. И он не может быть рыбаком или кем-нибудь подобным: те не тратят время, подремывая. Так делает только команда чернокостюмщиков. Пусть он называется торговцем или банковским клерком. Но ведь они обычно проводят выходные вместе со своей семьей. Это — пташка из отряда одиночек. Школьный учитель? Нет. Школьные учителя не сбегают со службы до конца июля. А что если он — студент колледжа? Как раз конец семестра. Очевидно, этот джентльмен неопределенного рода занятий. Возможно, он турист, как и я, правда его костюм не подходит для путешествий. — Сейчас она поднялась повыше и смогла совершенно отчетливо разглядеть, что на лежавшем темно-синий костюм. — Ладно, я не могу определить его род занятий, но не сомневаюсь, что д-р Торндайк смог бы сделать это сразу. О, конечно! Какая же я дура! Он, должно быть, человек от литературы или нечто вроде этого. Они проводят время в мечтаниях и не позволяют своим домашним их беспокоить.

Сейчас Гарриэт находилась в пределах нескольких ярдов от того места, где он лежал, и пристально всматривалась в спящего. Он некрасивой кучей лежал на самом краю скалы, обращенном к морю, его ноги были подняты, демонстрируя бледные розовато-лиловые носки. Его голова, вжатая в плечи, была невидима между ними.

— Что за способ спать! — воскликнула Гарриэт. — Больше похоже на кошку, чем на человеческое существо. Это — неестественно. Его голова едва ли не свисает с краю. Этого достаточно, чтобы заработать апоплексический удар. Сейчас, если мне «повезет» и он окажется трупом и мне придется сообщить о нем, то мое имя попадет в газеты. Это было бы нечто вроде рекламы. «Популярная писательница детективных романов находит загадочный труп на Одиноком Берегу». Но такие вещи с авторами не случаются. Трупы всегда находит какой-нибудь мирный рабочий или ночной сторож…

Скала возвышалась, словно гигантский клинообразный кусок торта; ее нижнюю часть скрывали водоросли, а поверхность плавно опускалась туда, где ее