различить. Но если ты присмотришься повнимательнее, то заметишь, что они складываются в девиз.

- Нет, в час ночи я на такое не способен.

Небе не обратил внимания на мои слова.

- Этот девиз гласит: "Страна превыше партии". - Он повторил девиз почти с благоговением, а потом многозначительно, как мне показалось, взглянул на меня.

Я вздохнул и покачал головой.

- Ну, вы меня просто огорошили. Вы? Артур Небе? Рейхскриминальдиректор? Нацист до мозга костей? Да я съем свою шляпу!

- Верно, снаружи я коричневый, - сказал он. - Не знаю, какого цвета я изнутри, но, уж конечно, не красного, я не большевик. Но и не коричневый. Я больше не нацист.

- Черт возьми, тогда вы гениальный актер.

- Стал им. Иначе бы не выжить. Конечно, я не всегда был таким. Полиция - это моя жизнь, Гюнтер. Я люблю ее. Я видел, как либерализм разъедал ее во времена Веймарской республики, и мне показалось, что национал-социализм сможет восстановить уважение к закону и порядок в стране. Но, к сожалению, стало еще хуже, чем было. Я был одним их тех, кто помог вырвать Гестапо из-под власти Дильса, а оказалось, что все это было нужно для того, чтобы заменить его Гиммлером и Гейдрихом и... и тогда гром действительно грянул. Я все понял. Наступает время, когда нам придется сделать выбор. В той Германии, которую хотят создать Гиммлер и Гейдрих, не будет места для тех, кто не согласен с ними. Нужно заявить о себе и заставить с собой считаться, или придется готовиться к самому худшему. Сейчас еще можно все изменить изнутри. И когда настанет решающая минута, нам потребуются такие люди, как ты. Свой человек в полиции, которому можно доверять. Вот почему я пригласил тебя сюда - попытаться убедить вернуться.

- Меня? Вернуться в Крипо? Вы шутите. Послушайте, Артур, у меня сейчас хорошее дело, я много зарабатываю. Почему я должен все это бросить ради сомнительного удовольствия стать снова полицейским?

- У тебя нет особого выбора. Гейдрих думает, ты бы ему очень пригодился, если в вернулся в Крипо.

- Ах вот что... Какая-нибудь особая причина?

- Он хочет поручить тебе одно дельце. Думаю, тебе не надо объяснять, что Гейдрих воспринимает фашизм как что-то личное. Он привык получать то, что захочет.

- Что это за дело?

- Не знаю, что он там задумал - Гейдрих мне не доверяет. Я просто хотел, чтобы для тебя это не было неожиданностью и ты не выкинул какой-нибудь фортель, не послал бы его к черту. Ведь такова была бы твоя первая реакция, правда? Мы оба очень высокого мнения о тебе как о сыщике. Просто так получилось, что мне тоже нужен человек в криминальной полиции, которому я мог бы доверять.

- Черт возьми, вот что значит быть известным.

- Подумай о том, что я тебе сказал.

- Не вижу способа отвертеться. Ну что ж, придется, по-видимому, сделать пересадку. Но, как бы то ни было, спасибо за предупреждение, Артур. Я очень благодарен. - Я судорожно облизал пересохшие губы. - У вас остался еще этот лимонад? Мне хотелось бы выпить. Не каждый день получаешь такие радостные вести.

Небе протянул мне свою флягу, и я припал к ней, как ребенок к груди матери. Может, и не так питательно, но зато почти так же успокаивает.

- В своем любовном послании вы упомянули, что у вас есть информация о каком-то моем старом деле. Или это была только приманка?

- Ты не так давно разыскивал одну женщину. Журналистку.

- Совсем недавно! Почти два года назад. Я ее так и не нашел. Один из моих слишком частых провалов. Вы бы рассказали об этом Гейдриху. Может, это убедит его отпустить меня с крючка.

- Так хочешь услышать о своем деле или нет?

- Не надо брать меня за горло, Артур.

- Мы узнали кое-что, но не так много. Пару месяцев назад владелец квартиры, где проживала твоя клиентка, решил отремонтировать некоторые комнаты, включая и те, где она жила.

- Очень великодушно с его стороны.

- В туалете за двойной стенкой он обнаружил набор предметов, обычных для наркоманов. Наркотиков, правда, не нашел, но все остальное - иглы, шприцы, ну, и так далее - это все было. Жилец, вселившийся в эту квартиру после исчезновения твоей клиентки, оказался священником, поэтому трудно предположить, что все эти иглы принадлежали ему, правда? А если твоя дама кололась, то это может объяснить многое, не так ли? Я имею в виду, никогда нельзя предугадать, что сделает наркоман в следующий момент.

Я покачал головой.

- Она была не из таких. Уж я бы что-нибудь учуял.

- Это не всегда заметно. Например, если она пыталась избавиться от свой привычки. Или если у нее был сильный характер. Ну что ж, это все, что стало известно, и я подумал, что тебе будет интересно узнать. Теперь можешь закрыть дело. Если она держала это от тебя в секрете, никто не может сказать, что еще она могла скрывать.

- Да нет, с остальным все в порядке.

Глава 2

Понедельник, 29 августа

Дома, расположившиеся на Гербертштрассе, в любом другом городе, кроме Берлина, были бы окружены широкими лужайками с кустами. Но здесь они занимали всю землю целиком, почти не оставляя места ни для травы, ни для мостовой и тротуара. Кое-где тротуар был не шире входной двери. С архитектурной точки зрения - сплошная эклектика, мешанина различных стилей, от палладианского до неоготики, от стиля времен Вильгельма до чего-то совсем невообразимого, что совершенно невозможно описать. В целом Гербертштрассе напоминала скопище старых фельдмаршалов и гроссадмиралов, облаченных в полную парадную форму и вынужденных сидеть на крошечных, совсем не подходящих для них походных стульях.

Дом, куда меня вызвали, походил на огромный свадебный торт и был бы куда более уместен где-нибудь на плантациях Миссисипи. Это впечатление еще больше усилилось, когда я увидел черный котелок на голове у служанки, которой я сообщил, что меня ждут. Она взяла мои документы и стала с подозрением их рассматривать, словно это была не служанка, а сам Гиммлер.

- Фрау Ланге мне ничего о вас не говорила.

- Вероятно, она забыла. Послушайте, она позвонила мне только полчаса назад.

- Ну хорошо, - буркнула она. - Можете войти.

Она провела меня в гостиную, которую можно было бы назвать элегантной, если бы на ковре не валялась огромная полуобглоданная собачья кость. Я огляделся, надеясь увидеть владельца кости, но в комнате никого не было.

- Не прикасайтесь ни к чему, - велела Черный Котелок. - Я скажу ей, что вы здесь.

Затем, ворча и охая, будто я вытащил ее прямо из ванной, она отправилась вперевалку на поиски своей хозяйки. Я сел на диван красного дерева с выточенными на подлокотниках дельфинами. Рядом с ним стоял столик в том же стиле - столешница его опиралась на дельфиньи хвосты. Дельфины, как считалось, производили комический эффект и поэтому были особо любимы немецкими мебельными мастерами, но я-то считаю, что юмора в них меньше, чем в