Люба сорвала травинку и покачала головой.
— Нет, Дима. Я почти на четыре года старше тебя. Вот кончится война, уйдешь служить. Вернешься. Мужчина в самом соку. А я уже старуха. Тебе надо будет перед девчонками покрасоваться, а тут я па шее. И возненавидишь ты меня.
— Люба, да ты в своем уме? Тебя возненавидеть…
Димка сделал движение к Любе, но она снова отстранила его.
— Зачем мне такая жизнь? Да и не люблю я тебя, Дима, — сказала, а самой хотелось кричать: «Как же жить-то без тебя буду?»
— Не любишь? А как же понять все, что было между нами?
— Прости меня и забудь все.
Димка опустил кулак на колено.
— Приедем, запру тебя в амбар и никуда не выпущу.
— А как же ты мужу моему в глаза потом посмотришь?
У Димки побелело лицо.
— Он же погиб?
— Ходят слухи, что живой, — шла напролом Люба.
— Я перед ним не виновен, — после некоторого молчания, выделяя каждое слово, проговорил Димка. — И теперь тем более никуда тебя не пущу. Не воровал я его любовь. А коли так случилось, разберемся.
— Прости, Дима. Про слухи о муже я наврала.
Димка с укором посмотрел на нее.
— Что же я тебе плохого сделал?
— Вот видишь, какая я злая. И обманывала тебя, что люблю.
— Не верю.
— Правда, Дима. Ты не убивайся. У тебя есть Лена. Она любит тебя, она простит тебе все. И женой она тебе будет верной.
Люба представила Димку с Ленкой вместе, ревность больно скребанула сердце. А Димка все еще не мог поверить, что это все говорит его Любушка.
— Люба, ты не в настроении и не знаешь, что говоришь.
— Нет. Прощай. Не поминай лихом.
Люба встала и пошла к лошади. Через Матвееву гору ехали молча. На окраине деревни Димка остановил лошадь.
— Люба, я сейчас маме и бабушке объявлю, что мы женимся.
— Нет, Дима. Я уезжаю и — насовсем.
Димка не верил словам Любы. У почты развьючил лошадей, занес в помещение переметные сумы. В коридорчике ему дорогу преградила Люба.
— Дима, может, на прощанье скажешь что-нибудь?
Димке хотелось подхватить ее на руки и на виду у всей деревни пронести до дому. Но он молча прошел мимо. Привел лошадей домой. На крыльце его встретила Ятока.
— А мы тебя вчера вечером поджидали.
— В верховьях почту задержали.
— Однако, што Любу чаевать не позвал?
Димка ничего не ответил. Ятока бросила на него быстрый взгляд и ушла в дом. Димка расседлал одну лошадь, отнес седло на предамбарник и сел. Что делать? В голове все перемешалось. В душе кипела обида. «Ну и шут с ней», — подумал Димка. Унес ружье в амбар. Вторую лошадь пока расседлывать не стал. Пошел в дом.
— Как съездил, внучек? — встретила его Семеновна.
— Нормально.
— Лошадей-то отвел?
— Пусть отдохнут немного.
К Димке подбежала Маша. Он подхватил ее на руки, вынул из кармана кедровую шишку.
— Это тебе зайчик послал.
— Мама, гляди, что мне зайчик послал, — радовалась Маша.
— Однако, какой хороший зайчик.
— Бабушку-то без меня слушалась?
— Слушалась, — ответила Димке Маша, а сама хитровато покосилась на бабушку.
— Такая егоза, не приведи господь. Вчера запутала моток пряжи, кое-как потом я за вечер распутала.
— Ай-яй-яй, — покачал головой Димка.
Маша соскользнула с Димкиных рук.
— Иди поешь, я в кути собрала, — позвала Димку Ятока.
— Сейчас, умоюсь.
Димка вышел на крыльцо. Лошадей у почты уже не было. Потемнело у Димки в глазах. Он быстрыми шагами подошел к Соколу и вскочил в седло. Вихрем вылетел из ограды и помчался к поскотине. Выехал за изгородь. Всадники за поскотиной уже подъезжали к кустам. Димка огрел коня плеткой, тот пошел махом. Ветер ударил в лицо. Навстречу побежала желтоватая тропа.
Люба с Андрейкой остановились.
— Димка, — удивился Андрейка. — Что там? Не беда ли какая?
Димка осадил коня перед Любой.
— Выходи за меня замуж!
— Нет, Димка. Все.
— Эх, ты…
Он взмахнул плеткой. Острая боль обожгла руку Любы выше запястья. Димка повернул коня и помчался к деревне. Люба прижала рубец к щеке и заплакала.
Дома Димка не находил себе места. Вечером зашел к Вадиму. Серафим Антонович уплыл рыбачить. Лариса убиралась в кути.
— Ты что это темнее тучи? — поинтересовался Вадим.
— Слякоть на душе.
Из кути в черном платке вышла Лариса.
— Как не будет слякотно. Поди, на всю осень расстались.
— Тебе до всего дело, — осуждающе оборвал сестру Вадим.
— Нянюшка, а не найдется ли у тебя чего-нибудь для мужского сердца? — спросил Димка.
— Ой, Димка… — покачала головой Лариса.
…Над селом сгустились сумерки. Димка, пошатываясь, шел берегом реки. «Ну и шут с ней», — время от времени повторял он. Напротив школы Димка набрел на Хаикту. Она несла воду.
— Хаикта? Здравствуй. Тебе дня не было за водой сходить?
— Да вот с ребятами на луга проходили.
— Дай помогу. — Димка взял ведро, пошатнулся.
— Дима, ты, никак, пьяный?
— Ерунда.
Димка принес воду.
— Теперь давай пить чай, — пригласила Хаикта.
— А что-нибудь серьезней найдется?
— Найдется.
Хаикта поставила на стол бутылку вина. Димка сам наполнил чашки.
— За тебя, Хаикта.
— Спасибо, Дима.
После выпитого вина Хаикта раскраснелась.
— Дима, что у тебя на душе?
Димка обнял Хаикту.
— А ты меня можешь полюбить?
— Ты какой-то чудной сегодня… Ложился бы спать.
Один Андрейка видел, как Димка ударил плеткой Любу. Остаться бы этой истории тайной почтовых дорог. Так нет, не успели Андрейка с Любой доехать до полустанка, а деревня уже вся знала. Девчонки с азартом передавали эту историю друг другу, весело и беззаботно